"Николай Васильевич Гоголь. Не напечатанное при жизни, незавершенное (1840-е годы)" - читать интересную книгу автора

действующие лица развивать и обнаруживать сильней и быстро свои характеры,
увеличивая увлеченье. Потому всякое лицо требует окончательного поприща.
Роман не берет всю жизнь, но замечательное происшествие в жизни, такое,
которое заставило обнаружиться в блестящем виде жизнь, несмотря на
условленное пространство.

<ПОВЕСТЬ>

Повесть избирает своим предметом случаи, действительно бывшие или
могущие случиться со всяким человеком, - случай почему-нибудь замечательный
в отношении психологическом, иногда даже вовсе без желания сказать
нравоучение, но только остановить внимание мыслящего или наблюдателя.
Повесть разнообразится чрезвычайно. Она может быть даже совершенно
поэтическою и получает название поэмы, если происшествие, случившееся само
по себе, имеет что-то поэтическое; или же придано ему поэтическое выражение
отдаленностью времени, в которое происшествие случилось; или же сам поэт
взял его с той поэтической стороны, с какой может взять только поэт и
которая только пребывает в нем. Так повесть "Бахчисарайский фонтан" есть уже
поэма по тому теплому роскошному колориту, в который с начала до конца облек
ее всю поэт. Она может быть просто живой рассказ, мастерски и живо
рассказанный картинный случай, каковы Жуковского "Маттео Фальконе", Языкова
"Сурмин" [8]. Или же берет с сатирической стороны какой-нибудь случай, тогда
делается значительным созданием, несмотря на мелочь взятого случая; таковы
"Модная жена" <Дмитриева>, "Граф Нулин" Пушкина, который сверх того имел
значительное выражение, как живая картина. Иногда даже само происшествие не
стоит внимания и берется только для того, чтобы выставить какую-нибудь
отдельную картину, живую, характеристическую черту условного времени, места
и нравов, а иногда и собственной фантазии поэта.

<СКАЗКА>

Сказка может быть созданием высоким, когда служит аллегорическою
одеждою, облекающею высокую духовную истину, когда обнаруживает ощутительно
и видимо даже простолюдину дело, доступное только мудрецу. Таковы отчасти
две повести Жуковского о жизни человеческой [9]. Сказка может быть созданье
не высокое по своему содержанию, но <в> высшей степени исполненное прелести
поэтической, если поэт, взяв народный мотив, возлелеет ее воображеньем своим
и усвоит вполне себе и разовьет из <нее> поэму, как, например, "Руслан и
Людмила". Наконец, сказка может быть созданье значительное, когда содержание
создано все поэтом, но в духе народном отгаданы дух и время, какова
Лермонтова "<Про> купца Калашникова", и, наконец, сказка может быть просто
пересказ почти слово в слово народной сказки, - созданье менее всего
значительное, которое выигрывает только от того, когда поэт сумеет привести
ее в лучший порядок, вычистить, удержав в ней то, что есть в ней ее
характерное, и отстранив то, что прибавлено лишнего. Таковы сказки
Жуковского <и> Пушкина о царе Султане, о царе Берендее [10], о царе
Сал<тане?>, о Спящей царевне и семи братьях [11].

<УЧЕНЫЕ РАССУЖДЕНИЯ И ТРАКТАТЫ>