"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Приключение в ночь под Новый год (Фантазии в манере Калло)" - читать интересную книгу автора

несчастью.
- Неужели вы тоже?.. Юлия... Джульетта...
- Будь что будет, вы оказываете на меня подавляющее влияние, и я не в
силах не открыть вам своей глубочайшей тайны... Потом можете меня презирать,
ненавидеть, как вам будет угодно...
Сказав это, тот, что поменьше ростом, медленно сполз с кровати,
закутался в белый широкий шлафрок, тихо, словно привидение, подошел к
зеркалу и встал перед ним. Ах! В зеркальном стекле четко и явственно
отражались оба подсвечника, мебель, что стояла в комнате, но того, кто стоял
перед зеркалом, в нем не было. Его близко придвинутое лицо в нем не
отражалось. Он обернулся ко мне с выражением глубочайшего отчаяния и стиснул
мои руки.
- Теперь вам известно мое ужасное несчастье, - сказал он. - Шлемилю,
этой чистой доброй душе, я, отверженный, могу только позавидовать. Он по
легкомыслию продал свою тень, а вот я... Я отдал свое зеркальное отражение
ей... Ей... О-о-о!
С глубокими стенаниями, прижимая пальцы к глазам, побрел тот, что
поменьше ростом, к кровати и рухнул на нее. Я застыл на месте -
подозрительность, презрение, страх, участие, сочувствие - сам не знаю, как
назвать те чувства, которые бушевали в этот миг в моей груди. А тот, что
поменьше ростом, тем временем начал так грациозно и мелодично похрапывать,
что я не смог противиться гипнотическому воздействию этих звуков. Я завесил
зеркало, задул свечи, кинулся на кровать и тут же погрузился в глубокий сон.
Видно, уже настало утро, когда я проснулся от слабо мерцающего света. Я
открыл глаза и увидел того, что поменьше ростом, - он сидел в своем белом
шлафроке и с ночным колпаком на голове, повернувшись ко мне спиной, за
столом и что-то усердно писал при свете обеих свечей. Он был похож на
привидение, и мне стало как-то не по себе, но тут я вдруг снова погрузился в
сон, и мне привиделось, что я опять у советника юстиции и сижу на кушетке
рядом с Юлией. Потом мне стало казаться, что все общество, собравшееся у
советника, не настоящее, а кукольное, выставленное по случаю рождественских
праздников в витрине магазина Фукса, Вайде, или Шоха{276}, или еще
какого-нибудь, а сам советник юстиции - изящная фигурка, выточенная из
марципана, с жабо из почтовой бумаги. Потом деревья и розовые кусты стали
расти на глазах, а среди них стояла Юлия и протягивала мне хрустальный
бокал, из-за краев которого вырывались голубые язычки пламени. Тут кто-то
дернул меня за рукав, за моей спиной стоял тот, что поменьше ростом, у него
было старческое лицо, и он шептал:
- Не пей, не пей - приглядись-ка к ней получше! Разве ты не видел ее
уже на полотнах Брейгеля, Калло и Рембрандта? Неужто и это тебе не
предостережение?
Юлия и вправду пугала меня, потому что в широкой одежде со множеством
складок, пышными рукавами и старинной прической очень походила на манящих
дев, окруженных всяческой адской нечистью, которых часто изображали мастера.
- Чего ты боишься? - спросила Юлия. - Ведь все равно и ты сам, и твое
зеркальное отражение навсегда принадлежат мне.
Я схватил бокал, но тот, что поменьше ростом, словно белка, вскочил мне
на плечи и принялся пушистым хвостом сбивать пламя с бокала, визгливо
выкрикивая:
- Не пей, не пей!..