"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Магнетизер (Фантазии в манере Калло)" - читать интересную книгу автора

наслажденье этой минутою, так что все прежние и грядущие происшествия
останутся бесцветными и забвенными.
- Удивительно, однако ж, - молвил барон, - что Марии всегда так
замечательно удается приготовленье пунша, пожалуй, всякий другой едва ли
придется мне по вкусу. Тщетно она подробнейшим образом рассказывает о
пропорции составных частей и прочих тонкостях... Вот однажды наша капризница
Катинка при мне сделала пунш в точности по Мариину способу, я же и одного
стакана выпить не мог; Мария как будто произносит над напитком колдовское
заклинанье, которое сообщает ему необычайную магическую силу.
- А разве не так? - воскликнул Биккерт. - Колдовством своего изящества,
своей грации Мария оживляет все, что ни делает; уже само созерцание
приготовлений придает пуншу замечательный вкус.
- Весьма галантно, - прервал его Оттмар, - но с твоего позволения,
милая сестричка, не вполне справедливо. Я согласен с батюшкой в том, что
все, приготовленное тобою, прошедшее через твои руки, будь то еда, питье или
какая-либо вещица, также и во мне поселяет сердечное удовольствие.
Колдовство, которое сему причиной, я, однако, ищу в глубинных духовных узах,
а не в твоей красоте и изяществе, как Биккерт, у которого, натурально, об
них только и речь, ты ведь ему точно свет в окне, еще с тех пор, как тебе
лет восемь сровнялось.
- Уж вы нынче про меня чего только не насочиняете! - оживленно
воскликнула Мария. - Не успела я одолеть ночные фантазии да виденья, как ты
отыскал таинственное во мне самой, и хоть я не думаю более ни о страшном
майоре, ни об ином каком двойнике, но все же рискую стать кошмаром для самой
себя и пугаться собственного отражения в зеркале.
- Куда как скверно, - смеясь заметил барон, - ежели шестнадцатилетняя
девушка не сможет более смотреть в зеркало, не рискуя счесть собственное
свое отражение кошмаром. Но отчего это мы сегодня никак не уйдем от
фантастических бредней?
- И отчего вы же сами, любезный батюшка, - подхватил Оттмар, - невольно
сплошь и рядом даете мне возможность высказаться обо всех тех материях,
которые вы решительно отвергаете как пустое и даже греховное влечение к
секретничанью, и потому - признайтесь! - не очень жалуете моего доброго
Альбана. Пытливость, жажда знаний, заложенные в нас самою природой, не могут
быть ею же наказуемы, напротив, мне кажется, чем деятельней в нас эта жажда,
тем ловчей взбираемся мы к вершинам по лестнице, которую сама природа нам
подставила.
- А когда решим, что добрались до изрядных высот, - вставил Биккерт, -
сей же час бесславно кувыркаемся вниз и по головокруженью, охватывающему
нас, замечаем, что чистый воздух вышних сфер не годится для наших
тяжеловесных голов.
- С некоторых пор, пожалуй что с появления в нашем доме Альбана, -
отвечал Оттмар, - я просто не знаю, как мне быть с тобою, Франц. Прежде ты
всей душой, всем сердцем был привержен чудесному, размышлял о многокрасочных
пятнах, о диковинных фигурах на крыльях мотыльков, на цветах, на камнях,
ты...
- Довольно! - вскричал барон. - Еще немного, и мы опять примемся за
старое. Все, что ты вместе со своим мистическим Альбаном извлекаешь из
всяких-разных закоулков, я бы даже сказал, словно выискиваешь в некоем
фантастическом чулане, чтобы возвести из этого искусственное здание,