"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Поэт и композитор (новелла)" - читать интересную книгу автора

создания, хотя "Свадьба Фигаро" - скорее спектакль с пением, чем настоящая
опера. А безбожные попытки перенести в оперу жанр слезной драмы обречены на
неудачу - нашим "Сиротским приютам", "Глазным врачам" и как еще они там
называются остается только дожидаться, когда их позабудут, а произойдет это
скоро. И нет ничего более жалкого, более противного настоящей опере, чем
целый ряд сочиненных Диттерсдорфом зингшпилей, между тем как я охотно беру
под защиту его оперы - "Баловня судьбы", "Сестер из Праги"... Можно было бы
назвать их подлинными немецкими opera buffe.
Фердинанд. По крайней мере меня эти оперы в хорошем исполнении всегда
очень забавляли, и весьма по душе были мне слова Поэта из тиковского "Кота в
сапогах"; Поэт обращается к публике и говорит так: если хотите, чтобы
спектакль вам понравился, забудьте о том, какие вы образованные, станьте
детьми, чтобы радоваться и забавляться, как дети.
Людвиг. Увы, слова эти, как и многие иные в том же роде, упали на
твердую, бесплодную почву, так что они не могли укрепиться и пустить в ней
корни. Однако vox populi, который в делах театральных обыкновенно выступает
как самый настоящий vox dei*, заглушает отдельные вздохи, издаваемые
сверхутонченными натурами по поводу ужасающей неестественности и безвкусицы
в подобных нелепых, по их представлениям, вещицах, - известны даже примеры,
когда некоторые из таких важничающих особ, внезапно увлекаясь общим
безумием, разражались неудержимым смехом, а при этом заверяли, что сами
никак не могут понять, отчего смеются.
______________
* Глас народа... глас Божий (лат.).

Фердинанд. Не Тик ли - тот самый поэт, который мог бы, если бы захотел,
написать для композиторов романтические оперы с соблюдением всех без
исключения выставленных тобою условий?
Людвиг. Наверняка Тик мог бы - ведь он подлинно романтический поэт. Мне
припоминается, что я действительно держал в руках оперу, задуманную в
подлинно романтическом духе. Она только была слишком пространна и
переполнена событиями. Если я не ошибаюсь, ее название таково - "Чудовище и
очарованный лес".
Фердинанд. Вот ты сам и напомнил мне о трудности, на какую вы,
композиторы, обрекаете поэта. Ведь вы предписываете ему немыслимую
краткость. Напрасно трудиться, передавая ситуацию или взрыв страсти
значительными словами, - решительно со всем надо разделаться в нескольких
стихах, да еще таких, которыми можно крутить и вертеть, как бог на душу
положит.
Людвиг. Я бы сказал так: поэт, сочиняющий оперу, обязан подобно
театральному декоратору сильными, энергичными движениями кисти прежде всего
набросать рисунок целого, а затем и всю картину. Музыка придаст целому
верное освещение и правильную перспективу, так что всякая деталь выступит
словно живая, а отдельные мазки, казавшиеся произвольными, сольются в резко
очерченные фигуры.
Фердинанд. Так что же - давать эскиз вместо целого?
Людвиг. Ничуть. Ведь разумеется само собою, что поэт должен оставаться
верным законам драмы, почерпнутым из самой природы вещей, - это относится и
к композиции целого, и к внутреннему сложению сюжета; но он должен прежде
всего и особенно трудиться над тем, чтобы порядок сцен обеспечивал ясное,