"Жак Ле Гофф. Рождение чистилища" - читать интересную книгу автора

всякого общества. Если общество, подобно христианскому миру на всем
протяжении средневековья, от поздней Античности и до индустриальной
революции, насквозь проникнуто религией, то изменение географии
потустороннего мира, а стало быть, вселенной, модификация времени после
жизни, а стало быть, сцепления времени земного, исторического и времени
эсхатологического, времени бытия и времени ожидания, означает свершение
медленной, но сущностной ментальной революции. Это в буквальном смысле
изменение ЖИЗНИ.
Очевидно, что рождение такого верования связано с глубокими переменами
в том обществе, где оно заявило о себе. Какова связь этого нового
представления о потустороннем мире с социальными изменениями, каковы были
его идеологические функции? Строгий контроль, который установила над ним
Церковь, доходивший даже до разделения власти над потусторонним миром между
нею и Богом, доказывает великий смысл того, что произошло. Почему бы не
предоставить мертвым возможности бродить или спать?
До чистилища
Это благо, что чистилище утвердилось в качестве <третьего места>.
Христианство унаследовало географию потустороннего мира от
предшествующих религий и цивилизаций; между концепциями неделимого мира
мертвых - такого как иудаистский шеол (преисподняя) - и идеями двухчастного
загробного мира: одного страшного и другого блаженного, как Гадес и Элисий у
римлян, оно выбрало дуалистическую модель. Оно ее даже значительно усилило.
Вместо того чтобы водворить под землю оба вместилища мертвых (и хорошее и
плохое) на все время от Творения до Страшного суда, оно поместило на небо
пристанище праведников- во всяком случае, лучших из них, мучеников и
святых - с момента смерти. Оно даже локализовало на поверхности земли земной
рай, тем самым до скончания веков определив пространство того золотого века,
который для древних был лишь эпохой, ностальгическим горизонтом памяти. На
средневековых картах его можно увидеть на Дальнем Востоке, за пределами
Великой стены и беспокойных народов Гога и Магога, с рекой о четырех
рукавах, которую Яхве создал <для орошения рая> (Быт. 2:10). Оппозиция <ад-
рай> достигла своего апогея как противопоставление <земля - небо>. Несмотря
на свое подземное местоположение, ад был землей, а инфернальный мир
противостоял миру небесному так же, как мир хтонический у древних греков
противостоял миру ураническому. Несмотря на благие порывы к небу, древние:
вавилоняне и египтяне, иудеи и греки, римляне и язычники-варвары, - больше
страшились земных глубин, нежели уповали на небесные бесконечности,
населенные к тому же зачастую гневливыми богами. Христианство, по крайней
мере, в первые века и во времена средневековой варваризации, не дошло до
полной инфернализации представления потустороннего мира. Оно обратило
общество к небу. Сам Иисус дал пример: будучи низвергнут в преисподнюю, он
был вознесен на небеса. В системе символического пространства, там, где
греко-римская античность отводила главное место оппозиции право - лево,
христианство, полностью сохраняя важное значение этой антиномии,
представленной и в Ветхом и в Новом Завете1, очень рано отдало преимущество
оппозиции верх - низ. В Средние века эта оппозиция, придавая мысли
пространственные характеристики, будет определять основную диалектику
христианских ценностей.
Подняться, вознестись, взойти выше-таково побуждение духовной и
моральной жизни, тогда как социальной нормой является пребывание на своем