"Уильям Годвин. Калеб Уильямс " - читать интересную книгу автора

стороны, как пьяный! И, в заключение, доведя дело до конца, что я,
собственно, сделал? Написал книгу для забавы в часы досуга юношей и
девушек, повесть, которую безразлично и вяло проглотив, они не разжуют и не
переварят. В этом смысле большое впечатление произвело на меня признание
одного из самых безупречных читателей и лучших критиков, с каким только мог
встретиться автор (несчастного Джозефа Джеррольда10). Он рассказал мне, что
получил мою книгу как-то поздно вечером и прочел все три тома подряд, не
смыкая глаз. Итак, то, что стоило мне целого года работы, непрерывной
душевной тревоги и стараний, что я писал, то впадая в отчаяние, то
охваченный порывами необычайной энергии, - он пробежал в несколько часов,
закрыл книгу, опустился на подушку, уснул и, отдохнув, воскликнул:

Наутро к свежим рощам и новым пастбищам!11

Лондон, 20 ноября 1832 г.


Среди лесов леопард щадит себе подобных,
И тигр не нападает на детенышей тигра.
Лишь человек всегда враждует с человеком.


КНИГА ПЕРВАЯ

ГЛАВА I

Жизнь моя в течение многих лет являла собой зрелище бедствий. Я служил
мишенью для недремлющей тирании и не мог уйти от ее преследований. Мои
лучшие ожидания были разрушены. Враг мой оказался глухим к мольбе и
неутомимым в гонениях. Мое доброе имя, равно как и мое счастье, стали его
жертвами. Всякий человек, как только он узнавал мою историю, отказывался
протянуть мне руку помощи в моем несчастье и проклинал мое имя. Я не
заслужил этого. Совесть моя свидетельствует о моей невиновности, несмотря
на то, что мои заявления об этом кажутся невероятными. Как бы то ни было,
теперь мало надежды на то, чтобы я выскользнул из сетей, опутывающих меня
со всех сторон. Писать эти воспоминания меня заставляет только желание
отвлечься от моего прискорбного положения и слабая надежда на то, что
благодаря этим запискам потомки, быть может, воздадут мне справедливость, в
которой отказывают современники. Во всяком случае, рассказ мой будет
отличаться той последовательностью, которая бывает редко достижима, если в
основу не положена истина.

Родители мои были простые люди из отдаленного графства Англии. Они
занимались тем, что обычно выпадает на долю крестьян, и единственное, что я
мог получить от них, - это воспитание, чуждое обычным источникам
порочности, да оставленное мне в наследство доброе имя, - увы! давно
утраченное их несчастным сыном. Меня не учили никаким начаткам наук, кроме
чтения, письма и арифметики. Но ум у меня был пытливый, и я не пропускал ни
одной возможности расширить свои познания из разговоров или чтения. Мои
успехи оказались значительнее, чем это позволяло ожидать мое положение.