"Уильям Годвин. Калеб Уильямс " - читать интересную книгу автора

может повести к рабскому подражанию моим предшественникам. Я полагал, что
мне свойствен собственный, неотъемлемо мне одному принадлежащий образ
мыслей, который всегда предохранит меня от простого заимствования. Я читал
других авторов, чтобы знать, что было ими сделано, или, вернее, чтобы
насильно удерживать свой ум в определенной колее и направлять по ней свои
мысли, так что я и мои предшественники шли как бы к одной цели, но в то же
время я шел своим путем, не обращая в конечном счете внимания на взятое ими
направление и не снисходя до того, чтобы справляться, не совпадает ли оно
случайно, в пределах нескольких шагов с моим.
Так, работая над романом "Калеб Уильямс", я прочел старую книжку,
озаглавленную: "Приключения мадемуазель де Сен-Фаль"4, о французской
протестантке, которая во время жесточайших преследований гугенотов бежала в
ужасе через всю Францию. Ее непрерывно выслеживали, она ускользала от
преследователей, всегда находясь среди опасностей и не имея ни минуты
покоя. Я перелистал страницы ужасающей компиляции, озаглавленной: "Божье
отмщение за убийство"5, где око всемогущего непрестанно следует за виновным
и обнаруживает самые скрытые его убежища. Я свел тесное знакомство с
"Ньюгейтским календарем"6 и "Жизнеописаниями пиратов"7. В то же время я не
пропускал ни одного выходившего в свет романа, если только он был написан
увлекательно. Все авторы были заняты тем же рудником, что и я, хотя
разрабатывали разные жилы; все мы исследовали недра духа и побуждений и
намечали всевозможные столкновения и вспышки, какие только могут
происходить между людьми на многообразной сцене человеческой жизни.
Я скорее забавлялся, проводя аналогию между историей Калеба Уильямса и
сказкой о Синей Бороде8, чем пользовался какими-либо чертами этого
чудесного образчика страшного рассказа. Моей Синей Бородой был Фокленд,
совершивший зверские преступления, из-за которых, если бы они были
раскрыты, весь мир, несомненно, восстал бы против него, пылая мщением.
Калеб Уильямс - это та жена Синей Бороды, которая, несмотря на
предостережение, упорствует в своих попытках раскрыть запретную тайну; и
после того, как это ему удается, он так же тщетно старается избежать
последствий, как жена Синей Бороды, которая мыла ключ от окровавленной
комнаты, но стоило ей стереть кровавое пятно на одной стороне, как оно со
зловещей отчетливостью выступало на другой.
Когда я дошел до начальных страниц третьего тома, я совсем
остановился, и со 2 января 1794 года до 1 апреля работа моя нимало не
подвинулась вперед. Так всегда случалось со мною при сколько-нибудь
продолжительном труде. Лук нельзя держать вечно натянутым:

Opere in longo fas est obrepere somnum.9*

[В столь длинном труде иногда не вздремнуть невозможно (лат.).]
Однако я постарался спокойно отдохнуть наедине с самим собой, не
навязывая читателям своих тогдашних нестройных и бессвязных мечтаний. Зато,
придя в себя, я ожил по-настоящему и, работая с неослабевающим напряжением
в течение одного месяца, довел свой труд до конца.
Итак, я попытался изложить правдивую историю зарождения и способа
изложения этой объемистой безделицы. Окончив труд, я скоро понял, что, в
сущности, я не сделал ничего. Сколько в книге плоских и слабых мест! Как
ужасно неровно она написана! По временам автор явно шатается во все