"Уильям Годвин. Калеб Уильямс " - читать интересную книгу автора

и я попросил его дать мне более подробные объяснения. Он охотно согласился
исполнить мою просьбу, понимая, что если в обычных случаях ему надлежит
быть осторожным, то здесь, ввиду моего положения в доме, он мог этого не
опасаться; к тому же он считал не совсем невероятным, что и сам мистер
Фокленд был бы склонен сделать мне подобное сообщение, если бы не
расстроенное и возбужденное состояние его духа. Чтобы внести возможно
больше ясности в ряд излагаемых мною событий, я введу в рассказ Коллинза
сведения, полученные позже из других источников. Во избежание путаницы я
устраню личность Коллинза и выступлю сам в качестве историка нашего
хозяина. Читателю на первый взгляд может показаться, что все эти
подробности, касающиеся прежней жизни Фокленда, не относятся к моей
истории. Увы! На горьком опыте я узнал, что это не так. Сердце мое
обливается кровью при мысли о его злоключениях, как если бы это были мои
собственные. Да и может ли быть иначе? Судьба моя и вся моя жизнь оказались
связанными с его историей: оттого, что он был несчастлив, непоправимо
омрачилось и мое счастье, мое доброе имя, мое существование.


ГЛАВА II

В дни юности мистер Фокленд увлекался героическими поэтами Италии12.
Их поэзия внушила ему любовь к рыцарским подвигам, и романтике. Впрочем, у
него было слишком много здравого смысла, чтобы не жалеть о временах Карла
Великого и короля Артура. Но так как его воображение испытало на себе
очищающее влияние философии, он понимал, что в нравах, описанных этими
прославленными поэтами, не все заслуживает подражания. Ему казалось, что
ничто не в состоянии сделать человека столь обаятельным, доблестным и
расположенным к людям, как постоянно питаемые чувства чести и воспоминания
о происхождении. Взгляды, которых он держался на этот предмет, находили
выражение в его поступках, постоянно отвечавших героическому образу,
который создала его фантазия.
Одушевленный такими чувствами, он отправился путешествовать в том
возрасте, когда обычно пускаются в свет; и эти чувства скорее укрепились в
нем, нежели поколебались, благодаря приключениям, которые с ним случились.
Дольше всего, благодаря своим склонностям, он задержался в Италии; там он
сошелся с несколькими молодыми дворянами, образование и убеждения которых
соответствовали его собственным. Они относились к нему с особым вниманием и
выражали ему свое самое лестное расположение. Они восхищались тем, что
встретили иностранца, который усвоил все особенности и черты наиболее
уважаемых и свободомыслящих людей из их среды. Не меньше восхищался им и
благоволил к нему и прекрасный пол. Хотя ростом он был невысок, но весь
облик его был полон необыкновенного достоинства, которое в то время еще
усиливалось некоторыми чертами, впоследствии исчезнувшими, - выражением
искренности, чистосердечия, прямодушия, величайшей душевной пылкости. Быть
может, никогда ни один англичанин не был до такой степени превозносим
итальянцами.
Упоенный идеалами рыцарства, он не мог время от времени не оказываться
замешанным в какое-нибудь дело чести; но они всегда оканчивались так, что
не запятнали бы самого рыцаря Баярда13. В Италии знатные молодые люди делят
себя на две группы: на тех, кто придерживается старинных правил чести в их