"Владимир Григорьевич Гнеушев, Андрей Лаврентьевич Попутько. Тайна Марухского ледника " - читать интересную книгу автора

названного нами вначале хребтом Красных Скал.
Едва прошли по этому гребню несколько метров, как попали в жестокий
снежный заряд. Он вырвался откуда-то из-за вершины Кара-Кая, от белоснежных
пиков Главного Кавказского хребта, казавшегося совсем рядом. Ветер был
сильным и грозным, дул он с ревом, бил крупкой, которая чувствовалась даже
сквозь ватники и штормовки. Многим из нас, кто впервые был в горах, стало
немного не по себе.
Кто-то из альпинистов крикнул:
- Скорее в укрытие!
Побросав первые находки в виде патронных гильз и гранатных рубашек, все
бросились под огромную скалу, нависавшую козырьком над только что
оставленной подъемной тропой, и там обились в плотную кучу.
Заряд ревел минут десять или пятнадцать. В это время было совершенно
черно и мрачно вокруг, и мы успели подумать, что вряд ли попадем к местам
боев. К счастью, ветер начал слабеть. Все вышли из укрытий, отряхивались и
удивленно посмеивались, глядя в сторону хребта, который вновь светлел, будто
ничего не произошло.
- Вот это да! - сказал кто-то, распутывая на себе плащ-палатку.- Можно
представить себе положение солдат наших в тот год...
Но пока мы ничего еще не могли представить...
Вскоре стали попадаться хорошо сохранившиеся огневые точки, усеянные
патронными гильзами. Прошли по всему хребту и собрали останки бойцов. В
одном месте видели, по всей вероятности, полевой лазарет: несколько солдат,
скорее всего умерших от ран, остатки бинтов. На высшей точке хребта, на
высоте около трех с половиной тысяч метров, мы обнаружили недавно сложенный
тур, а в нем записку, которую оставили проходившие здесь туристы. Они
писали, что потрясены увиденным и предлагали называть этот безымянный хребет
хребтом Оборонным. Название было точнее нашего, и мы согласились с ним.
Мы начали спускаться по склону к морене ледника и все чаще стали
находить следы ожесточенного и, по всему видно, не кратковременного боя.
Нашли останки офицера с рукой в гипсе и рядом с ним деревянную солдатскую
ложку-самоделку, на черенке которой было вырезано: "Гамза". Чуть поодаль
лежала еще одна ложка, алюминиевая, с надписью "Дербент" и подсумок с
инициалами "И. Ф.". Потом попался ротный миномет. Потом еще один и рядом -
миномет батальонный. Номера их, к сожалению, не сохранились.
Но главное было на леднике. Разбросанные там и тут; на поверхности
льда, вмерзшие наполовину, придавленные камнями, лежали останки наших
бойцов. Одетые в полуистлевшие армейские шинели, в ботинках с обмотками, они
лежали среди множества стреляных гильз и остатков вооружения. Здесь нашли
талисман, написанный по-арабски и зашитый в холщовую сумочку. Самого солдата
он не спас, но, может быть, подумали мы, в нем есть имя солдата и его адрес?
Возле одного трупа валялась офицерская фуражка, и там же был найден
партийный билет, в котором только и можно было разобрать, что он на
грузинском и русском языках.
Через несколько метров вверх по морене обнаружили подо льдом труп
солдата, на спине которого просматривался вещевой мешок. Когда солдата
отрыли, то мы увидели хорошо сохранившийся боезапас и полные парикмахерские
принадлежности: бритву, мыльницу, машинку для стрижки волос и записную
книжку, разобрать в которой ничего нельзя. На маленькой баночке надпись:
"Андронов".