"Алексей Глушановский. Улыбка гусара" - читать интересную книгу автора

к соседям. На одном из таких выездов, он и познакомился с моей матушкой,
дочерью небогатого земского дворянина. Разумеется, брак был несколько
неравным, однако матушка моя в те годы была первой красавицей, а отец, по
причине опалы, не мог рассчитывать на благосклонность дамы своего круга.
В положенный срок после свадьбы, на свет появился я, вызвав немалое
огорчение своего почтенного родителя, поскольку матушка моя, которую он
сильно любил, вскоре тихо угасла, не перенеся напряжения родов. Жениться
вдругорядь он отказался, заливая свое огорчение крепким испанским вином, и
забываясь лишь на охоте, и при игре в карты, к которым питал известную
слабость. Надо сказать, что будучи игроком весьма удачливым, он тем самым
изрядно преумножил наше благосостояние, и без того довольно немаленькое.
Отца своего я видел редко, поскольку занятый охотами, картами,
испанским вином и молоденькими крестьянками, в поместье он наезжал нечасто,
передоверив мое воспитание дядьке Игнату, который некогда служил у отца
денщиком, и кое-что понимал в благородном обхождении, старой
гувернантке-француженке Эмили Ласьонель, и своему духовнику, отцу Савелию.
О нем надо рассказать поподробнее, ибо именно он сыграл немалую роль в
произошедшей со мной беде. Ну, если не считать моей собственной глупости и
доверчивости. В те годы, он был довольно молод, однако уже успел
прославиться на весь уезд своим кротким и незлобивым нравом, готовностью
прийти на помощь каждому, кто в нем нуждался, и некоторой медлительностью
мышления.
В бытность мою отроком, именно он учил меня грамоте и всем тем наукам,
что постиг сам. Частенько, получив наказание за детские шалости, коих,
должен признаться, творил я в немалом количестве, так как был весьма живым и
подвижным ребенком, бежал я к нему, за утешением и жалостью, всегда получая
оное, а иногда, в придачу, и медовый пряник, в те года любимейшее мое
лакомство.
Он старался воспитать меня добропорядочным и смиренным христианином,
направив мысли мои к вящей славе божьей, но увы, сие сильно противоречило
моей непоседливой натуре, и подрастя, поступил я в кадетский корпус, как и
было заведено всеми традициями нашего рода.
Затем - война, Бородино, в котором я, не хвастаясь, могу сказать что
проявил себя с самой лучшей стороны, за что и был отмечен чином, Европа,
Париж, mаdame Э., mаdame Л., mademoiselle Т., дуэль с наглецом Кержанским,
понижение в чине, возврат в Россию в составе овеянного славой Ахтырского
полка, служба в одном провинциальном, но довольно-таки милом городишке
недалеко от границ Псковской губернии, где и располагались наши поместья,
визитации светских дам, уставших от телесных и прочих немощей своих
престарелых супругов и многое другое. Конечно же, не могло обойтись и без
удалых, наводящих оторопь на окрестных мещан гвардейских попоек. Да-с,
жаловаться точно не приходилось.
Там я и познакомился с очаровательнейшей mаdame Сангрени, что и сыграла
такую важную роль в моей судьбе. Поневоле вспоминается тот день, пардон,
ночь... Та ночь, когда меня "причислили" к сему довольно благородному
сословию магического мира, представителем коего я сейчас и являюсь.
Действительно, какой гусар мог бы устоять, когда такая роскошная красавица
приглашает его "посмотреть венецианское зеркало в ее спальне?" Нет такого
гусара, господа! И не было никогда! По крайней мере, мы подобных, в нашем
полку, не потерпели бы!