"Всеволод Глуховцев. Полнолуние " - читать интересную книгу автора

детства в лесу. Так что лес знаю если и не от и до, то, по крайней мере,
хорошо знаю: повадки его, хитрости там всякие... Мне отец говорил: лес,
говорил он, - это как одна живая добрая душа...
Зимин едва не дернулся от этих слов, необычайно ярко вспомнив свои
лесные странствия, их непонятное ему очарование: дыхание и запахи, небо
сквозь ветви, косые дымные столбы солнца в просветах меж деревьями.
Непонятное очарование, вдруг ставшее понятным после простых слов: лес -
живая добрая душа.
- ...душа... Кто знает его - никогда в нем не пропадет, но вот я как
раз чуть не пропал - в болоте. Мне опять отец говорил: откуда, мол, поверье,
что всякая нечисть на болотах водится: всякие там водяные да кикиморы,
лешие... это потому, что от них и правда морок идет, дурман такой. Кикимор,
конечно, никаких там нет, но вот то, что дурман - это точно. Может, на
биополе влияет или как там это... человек просто дуреет, как бы себя
теряет - и сам заходит в болото, его как бы тянет туда, и тонет. Сколько
случаев таких - не перечесть. Вот отец-то мой, - он точно лес знает от и до,
он мне рассказывал... это кто не знает, тому, конечно, выдумкой покажется,
но я-то знаю! на себе ощущал, я ж с ним с пяти лет по лесу ходил... И вот он
говорил: - Лес - это большая добрая душа, а болота - это как бы язвы на нем,
ну вот как на теле бывают язвы или там чирьи, так и они, и от них злой дух
идет, он-то людей и дурит, и губит. Вот и я раз чуть не влип - десять лет
мне было - пошел в лес один, и вот так вот затянуло, влез в болото, в
топь... у! Аж вспомнить неохота. Едва вылез. Меня потом отец научил, как
защиту ставить, внутреннюю, от этого воздействия, и потом уже не страшно
было, ничего оно не сделает... Ну а тут, его хоть и засыпали, да видать не
до конца, и морок этот остался. Я его сразу почуял - научился за пятнадцать
лет-то чуять, а потом и дед подтвердил... Вот этого Николаева, видать, и
заморочило. И ребята тоже чуют, только мутно, не догадываются, в чем тут
дело, вот и сочиняют. И на втором посту это тоже чувствуется - там тоже
болото было. На третьем тоже еще есть отголоски, а на четвертом нет, это уже
далеко... Но перед настоящим болотом это, конечно, чепуха. То, бывает, так
захороводит... Сколько народу гибнет! Так вот пошел человек по грибы, или
там на охоту - и нет концов. А больше всего, когда по клюкву ходят - это по
самым по болотам... Горелов перевел дыхание и сглотнул.
- Меня, когда ребята болтали, так и подмывало сказать... потом думаю:
а, ладно. Не дойдет. Это на себе надо пережить... Но вы-то, товарищ капитан,
я понимаю, в психологии разбираетесь четко. Вы когда меня вычислили, я
сначала малость ошалел, а потом-то сообразил, что вы ж профессионал...
У Зимина и в мыслях не было чего-то там вычислять в Горелове, но
услышав такое, он возликовал и немедля произвел себя в ранг виртуоза
психоанализа.
Горелов явно был задет - он волновался и говорил искренне, да долго!
Задет, задет! Да ну, молодец Зимин, попал!.. Нет, знает все-таки, умеете
людишками капитан Зимин, разбирается, чего уж скромничать!..
Он стал великодушен. Осознавать свой талант было чертовски приятно.
Не каждому дано так раскрутить человека, чтоб он перед тобой так
выложился, как на блюдечке, раскрыл душу. А Горелов раскрыл. Зимин мимолетно
пожалел, что поздно. Если б пораньше... эх! После такого человека голыми
руками можно брать. Да, впрочем, главное - уметь... Но каков этюд, каков
этюд!.. Красиво, черт возьми.