"Януш Гловацкий. На Пятой авеню (пьеса)" - читать интересную книгу автора

ОЛЕК. Потому что один тип из Желязовой Воли сумел заработать на пианино
огромные бабки.
ВИТЕК. А как его звали?
ОЛЕК. Шопен.
ВИТЕК. А-а, я что-то слышал. Правда, ксендз Гулла на Гринпойнте
говорил, что ни хрена он не заработал. Просто жил со старухой- француженкой
и спал с ней за шамовку.
ОЛЕК. Да? Про это отец не говорил.
ВИТЕК. Эх, Олек. Ты что же, гад, делаешь. (Это по поводу покраски.)
ОЛЕК. Но у меня ни так, ни так не получилось бы. Играл я плохо. Да не
переживай ты. Я потом подровняю.
ВИТЕК. А ковер надо бы скатать.
ОЛЕК. Эту тряпку? Да зачем?
ВИТЕК. Ковер-то персидский.
ОЛЕК. Ну и что?
ВИТЕК. Персидский ковер и должен выглядеть как тряпка, в этом весь
смак.
ОЛЕК. А если женщина влюбится?
ВИТЕК. И что?
ОЛЕК. Тогда волосы не отрастают?
ВИТЕК. Что-то не слышал.
ОЛЕК. Я тоже.
Слышны громкие трески и грохот как от падающих предметов.
ОЛЕК. Книжная полка?
ВИТЕК. Скорее, тот большой Пикассо
ОЛЕК. Этот твой писатель...
ВИТЕК. Что опять такое?
ОЛЕК. Не доверяю я ему.
ВИТЕК. Ты уже говорил.
ОЛЕК. Да я сейчас не про то, что он стукач. Я о том, что мебель его не
любит.
ВИТЕК. А-а, чего там. Просто он нескладный какой-то. Обе руки --
левые...
ОЛЕК. Да я не про то.
ВИТЕК. А про что?
ОЛЕК. Была у нас одна женщина...
ВИТЕК. Где?
ОЛЕК. В Желязовой Воле.
ВИТЕК. Пианистка?
ОЛЕК. Нет. До какой мебели ни дотронется, та сразу -- на куски
разваливается. А потом оказалось, что она лесбийка.
ВИТЕК. То есть, лесбиянка?
ОЛЕК. Я и говорю. Человека еще можно обмануть, а мебель -- в жизни не
обманешь. Да он к тому же за презервативы.
ВИТЕК. Я тоже за презервативы.
ОЛЕК. Ты -- другое дело. И потом -- у тебя был только один, а у него
целая пачка.
ВИТЕК. Откуда ты знаешь? Рылся у него в карманах?
ОЛЕК. А как же. Если я кому не доверяю, первым делом проверяю карманы.
ВИТЕК. Значит, ты вор.