"Илья Глезер. Любка (грустная повесть о веселом человеке) " - читать интересную книгу автора

Догорали кострища деревень, голод брел по России, гоня перед собой
стада людей. В этом потоке замелькала белокурая Петькина голова. Стиснутый
вшивыми телами, голодный, очумевший от окружающего его шума, от разрухи и
мелькания человечьих судеб, катится он по теплушкам товарных поездов с
единой надеждой зацепиться, найти хоть какое-нибудь пристанище, отогреться,
отоспаться... В этом бурливом водовороте зародилась в его голове сумасшедшая
мысль: найти пропавшего много лет назад отца. Должна же была быть хоть
какая-нибудь цель у его блужданий! И тут вспомнил он, что бабка сказывала;
"Говорят, отец-то твой в Москве торговлю какую открыл..." Эти случайные
бабкины слова, может, и не сказанные, а приснившиеся ему, стали для Петьки
как бы завещанием и руководством.
- Куда ты, паренек, топаешь? - спрашивали его попутчики.
- В Москву, к отцу еду, - уверенно и без запинки отвечал Петька.
- Ааа, - с уважением оглядывали его вопрошавшие.
Скоро он и сам поверил, что где-то в Москве есть у него отец, который
ждет его не дождется... Но до Москвы добраться ему не удалось. Где-то в
середине дня остановился поезд на полустанке, на подъезде к маленькой
станции. А затем услышали втиснутые в теплушки люди странные звуки, точно
крупный град забарабанил по крышам вагонов. Внезапно вскрикнул и помертвел
старичок, что подкармливал Петьку всю дорогу. А затем ревущая, остервеневшая
от страха толпа вынесла его из вагона на горящий перрон, разгромленный
очередным налетом то ли белых, то ли красных, то ли зеленых банд.
Городок, где очутился Петька, привык к разрухе, к нищим, к
беспризорным, и потому никто не обратил внимание на еще одного горемыку,
появившегося на его тихих, заросших кленами и черемухами улицах. Петька
присел у какого-то полуразваленного, почерневшего крыльца и впервые за
последние четыре дня задремал, разморенный ярким весенним солнцем Проснулся
он от нетерпеливых прикосновений чьей-то требовательной, но не грубой руки.
- Чего вам? - недовольно пробормотал Петька спросонья.
Улица была залита красно-малиновым закатным светом. Лиловые тени
расчертили ее в косую линейку. Пахло росой и печеным хлебом.
- Я и говорю: чего ты здесь на улице ночевать устроился? - Веселый
низковатый голос принадлежал крупному человеку с резким шрамом, белой змеей
вившимся вдоль всей шеи и исчезавшим на остром кадыке. - Вставай,
дурачок-белячок! Ночи у нас еще холодные. Идем ко мне, обмоешься,
переночуешь, а там видно будет! Может, и приживешься, а если нет - поезда
тут частые, поедешь дальше вшей кормить да людей смешить!
И голос, и сами веселые ласковые слова согревали Петьку и вызывали в
его душе странное эхо бабкиных слов:
- ... И живеть ведь твой отец гдей-то ...
Как во сне, завороженно глядя в спину незнакомца, Петька поплелся вслед
за ним вдоль быстро темневших домов. Незнакомец назвался Михаилом
Петровичем, и Петька начал новую жизнь в фотографии "М.П. Пименова и К".",
как значилось на вывеске. Собственно говоря, никакой К" у Михаила Петровича
не было. Просто занесло его после окопов и пороха в этот городишко. И
вспомнил он свое старое ремесло, "светописателя" - фотографа
по-иностранному, ремесло, которому обучился в северных столицах Питере и
Москве. И стал Михаил Петрович неотделимой частью городского бытия. Свадьбы
ли, похороны ли, помолвка или день Ангела, - как же обойтись без карточки,