"Илья Глезер. Любка (грустная повесть о веселом человеке) " - читать интересную книгу автора

изображение. Оно выплывало из водных глубин, становилось объемным, оживало,
улыбалось или хмурилось, становясь частью Петькиного мира. И он стал жить в
этом мире глаз, губ, щек, морщин. Стал придумывать для них истории,
сентиментальные, душещипательные. Отогретый, откормившийся, Петька оказался
сочинителем и фантазером, занимавшим своими историями Михаила Петровича,
который быстро привык к Петькиной говорливости и терпеливо отвечал на его
расспросы о Питере, о войне. Вечерами Михаил Петрович обучал Петьку грамоте
и счету.
- Без грамоты ты, Петька, нуль, не человек, - говаривал он, слушая, как
Петька бубнит по складам очередной урок. У Михаила Петровича была только
одна книжка, которая и служила Петьке азбукой: большой, потрепанный, без
многих страниц, первый том толстовской "Войны и мира" с ятями и твердыми
знаками, в золотом тисненом переплете. Книжка так интересовала Петьку, что
он часто, не дожидаясь следующего урока, пытался читать по складам сам, и
удивлял Михаила Петровича смышленостью и быстротой ума.
- А тьЖ умный, Петька, - говорил с некоторым удивлением Михаил
Петрович.
Мишка-фотограф, хоть и был заметным лицом в городе, но жил тихо,
неприметно. И, что более всего удивляло Петьку, не интересовался женщинами.
Петькины подспудные, невысказанные желания толкали его на притворно наивные,
но с явным умыслом вопросы:
- И чего ты такой здоровый, - спрашивал Петька, - а не е... ся? Мне бы
твои стати, я бы ух как...
Морща в улыбке губы, Михаил Петрович отвечал:
- Да я-то столько их видел, что от одного запаха теперь мутит, а вот ты
на удивление - молодой, прыткий, а насчет женского пола - слаб. С чего бы
это, Петька?
Петька, пойманный прямым вопросом, живо уходил от ответа:
- Я в этом деле - зеленый, а вы не обучили.
Или отмалчивался, пристально глядя в глаза Михаилу Петровичу, но
правду, вертевшуюся на языке, вымолвить боялся. В бане Мишка-фотограф шлепал
Петьку по отъевшемуся заду и приговаривал, как бы шутя:
- И зачем мне баба, когда тут такая Любовь Петровна вертится!
Петька только довольно похмыкивал.
Клиенты быстро привыкли и более того полюбили остроглазого и быстрого
на затейливые присказки паренька. Девицы являлись в фотографию
расфранченными, с вышитыми платками на плечах, в белых чулках и лакированных
туфлях. Толстые, туго заплетенные косы украшали и без того налитые груди.
Девицы долго перешептывались и прихорашивались в специальном закутке и затем
выплывали оттуда напряженно серьезные, сияя наведенным свеклой румянцем.
Петька обожал усаживать их перед камерой. И откуда у деревенского парнишки
взялась эта кокетливая щепотная манера? Он принимал вычурные "дамские" позы,
которые подглядел в старом модном журнале, прихваченном Михаилом Петровичем
из Питера.
- А таперича мы вас изобразим, когда вы своему суженому уже в любви не
откажете!
Или другая его любимая присказка:
- Мы вас как Сарру Бернару зафиксируем, когда вы вся печальная и нежная
дружка ожидаете.
Он опирал голову о томно сложенную лодочкой ладонь и замирал перед