"Римма Глебова. Мистические истории " - читать интересную книгу автора

тетки и дядьки, разболтанные племянники и племянницы с их то и дело
меняющимися женами и мужьями - увольте, ни за что, дело касается только
самых близких, без которых вопрос не решить, вернее, не решить без их
согласия. Конечно, он не пригласил ни свою дочь, ни Арика -
шестнадцатилетнего сына Рона, парень учится в колледже в другом городе, да и
несовершеннолетние они оба. Он сам бы решил вопрос, и быстро, но у него нет
права, и брат, и двоюродные сестры - члены Компании, они деньги немалые в
нее вложили. Ну не глупость ли - продолжать платить неизвестно за что! А кто
дальше платить должен? Ну да, эту почетную обязанность они уступят ему, как
старшему, уж тут без сомнения!
- Что-то я не поняла! Дедушка жив, что ли? - громко и изумленно
воскликнула Эля, вылезая вдруг из-за спинки кресла матери. Давид поморщился.
Ну предупреждал же Эмму, сказал определенно, что не стоит пускать сюда
дочку, все равно не ей решать такую проблему, она еще в куклы играет, в
пятнадцать лет сущее дитя.
Эмма, обернувшись, цыкнула на нее, и Эля исчезла за креслом. Теперь не
гнать же при всех, неудобно, пусть уж сидит там, решил Давид, но с
осуждением посмотрел на жену. Перевел взгляд на брата.
Рон, Рони - как его называли с детства и до сих пор, поскольку он
младший сын - заметно располнел за последнее время и, несмотря на свои
тридцать семь лет, уже обзавелся брюшком, вторым подбородком и заметной
лысинкой на макушке. Он лениво развалился в кресле и с обычной ленцой в
голосе всегдашним тоном избалованного мальчишки - даже голос у него был
тонкий, как бы сохранившийся с детства, недоверчиво сказал, растягивая
слова:
- Н-ну ка-а-к же это... Ведь сумма, оставленная папой кли-и-нике,
была-а рассчитана на пятьдесят л-е-ет, а прошло только три-и-дцать
четы-ыре...
- Инфляция... Все за прошедшие годы подорожало, и медицинские услуги
крионического депозитария тоже, естественно, - спокойно ответил Давид, но
внутри начиная злиться. "Папа". Да Рон совсем не помнит отца, три года ему
было, когда "папу" заморозили. А он, поскольку старше на пять лет, отца
помнит. И помнит, как тот мучился.
Отец, начитавшись про новейшие технологии, решил, что через пятьдесят
лет обязательно найдут лекарство от его болезни, от которой он уже умирал, а
умирать не хотел, кто же в сорок четыре года лет захочет умирать. И в
девяносто не хотят, и в восемьдесят... Давид покосился на мать. Сейчас ей
семьдесят восемь. Они с отцом ровесники. Но она уже одряхлела. Если отец...
если отец вдруг вернется... хотя этого не может быть. Но если вдруг...
Ему-то не будет семьдесят семь... Ему будет сорок четыре, как и было... Эта
мысль Давида очень поразила. За два дня она ни разу не пришла ему в голову.
Он думал только о том, где взять лишние деньги - как будто они когда-нибудь
бывают лишними - и каким образом они сложатся с Роном, ну и с матерью, если
она сумеет проблему понять, чтобы оплачивать дальнейшее "пребывание" отца в
клинике. У матери есть приличные деньги, но она много не даст - дом
престарелых очень дорогой, высокого уровня, она сама платит за себя, и
говорит, что собирается жить еще долго. Слава Богу, что хоть она не сидит на
шее у семьи, мать всегда была состоятельной и независимой, все свое
богатство получила еще в юности в наследство от скончавшегося
папы-миллионера. Да и сестры двоюродные должны что-нибудь дать, они в