"Николай Глебов. Детство Викеши " - читать интересную книгу автора

В тот день, как отправляться в волостную управу, дед долго искал в
железной шкатулке какую-то бумагу и, найдя ее, бережно положил в карман
частобора[37].
- Ну, готов? - опросил он внука и, не дожидаясь ответа, закрестился на
иконы, одновременно отдавая распоряжения снохе: - Пестрого теленка не
выпускайте, а то опять в огород заберется. Да собаку не забудь покормить. -
Перекрестившись еще раз, дед надел картуз и вышел на крыльцо.
Утреннее июньское солнце заливало теплом широкий двор с саманницей и
амбаром. Возле дома стоял запряженный жеребец и нетерпеливо бил о землю
копытом. Отец Викеши держал коня под уздцы.
- Степан, повод отпускай, когда вожжи возьму, - садясь в тарантас,
крикнул дед.
- Ладно, - тряхнув стриженными под кружок волосами, коротко ответил
тот.
- Садись, - кивнул старик внуку.
Мальчик проворно взобрался в тарантас, и когда дед крикнул отцу: -
Отпускай! - Викеша стукнулся головой о плетеную стенку короба. Огромный
жеребец вынес тарантас за ворота и помчался по деревенской улице. Перед
глазами Викеши замелькали рваные плетни, крытые соломой избы, переулки и
огороды. Прячась в подворотни, лаяли собаки, и одну из них, к большому
удовольствию Викеши, дед огрел кнутом.
Встречные мужики торопливо сдергивали войлочные шляпы и угрюмо
сторонились к заборам. На поклоны дед отвечал лишь небрежным кивком головы.
За околицей лошадь сбавила бег и через полверсты перешла на ровную
рысь.
Когда обогнули небольшое озеро, дед увидел на опушке березовой рощи
палатки цыган. Он торопливо вытащил из кармана старшинскую бляху и повесил
ее на грудь.
- Я вам покажу, конокрады, как без моего согласия селиться! Я вас
уважу, голубчики!
Булыгин поднялся на ноги и сильно взмахнул кнутом. Не ожидавший удара
жеребец сначала потоптался на месте, а затем рванул тарантас. Дед направил
коня на палатки цыган. Жеребец, всхрапывая, помчался прямо на табор. От
быстрой езды полы стариковской одежды трепетали по ветру, как крылья хищной
птицы, и весь он был похож на злобного коршуна.
Цыгане заметили деда поздно. Отчаянно ругаясь, он вихрем налетел на
табор и начал хлестать кнутом опешивших людей. Послышались крики и визг
бегущих женщин, плач детей.
Проехав по табору, дед вновь повернул коня на палатки. Сбивая копытами
висящие над огнем котелки и чайники, жеребец вынес разъяренного седока к
лесу. Старик бросил вожжи перепуганному Викеше, поспешно выскочил из
тарантаса и, не выпуская кнута из рук, побежал к галдевшей толпе.
- Варнаки, конокрады, вон из моей волости! - затопал он ногами и,
размахнувшись, стегнул кнутом рослого чернобородого цыгана. Викеша с ужасом
ждал, что толпа сомнет деда, но цыгане почему-то продолжали пятиться к
палаткам. Они падали на колени, били себя в грудь и горячо просили о чем-то.
- Вон! Вон! - вновь донесся до Викеши голос деда, и говорливая толпа
цыган откатилась к лесу.
Дед вернулся к тарантасу, спрятал бляху в карман и повернул жеребца на
дорогу в Долгое. Версты две ехали молча. Когда в нем улеглось волнение, он