"Виталий Гладкий. Жизнь взаймы" - читать интересную книгу автора

кладке, да так все и бросили, раздолбав в крошку лишь несколько верхних
рядов шлакоблока. С той поры стены сторожки заросли травой, и никто о ней
даже не вспоминал, пока на развалины не наткнулся хозяйственный Есесеич.
Он не стал поднимать стены, лишь сварганил плоскую крышу из того, что
попалось под руку, заложил оконные проемы, оставив в качестве окна
квадратную амбразуру со сторонами в полметра, навесил хлипкую дверь, больше
похожую на обыкновенную калитку, и отремонтировал печку.
Его жилище смахивало на пещеру, так как передвигаться в нем можно было
лишь согнувшись. Но это обстоятельство ничуть не умаляло достоинств "хижины
дяди Есесеича". Скорее, наоборот - даже в самые лютые холода в помещении
было тепло и по-домашнему уютно.
Через год после вселения Есесеича в этот "особняк" его попыталась
отобрать компания бомжей в количестве тех человек из соседнего "клана",
направляющей и руководящей силой которой служил Варькин трепливый язык.
Это были так называемые "оголовки" - помощники Тюнькина. Они исполняли
роль надзирателей за бомжами-старателями, получая за это зарплату.
Выломав дверь, пьяная, а оттого буйная, компания ворвалась в строжку и
была встречена по всем правилам обороны замков и крепостей. Невозмутимый
Есесеич выплеснул на врагов кастрюлю первача и бросил в них горящую ветку.
Эффект получился потрясающий. Нужно сказать, что самогон у деда был
первостатейный, крепостью никак не меньше пятидесяти градусов, а первач
вообще тянул на все девяносто. Поэтому одежда бомжей загорелась сразу.
Обитатели Мотодрома, собравшиеся поглазеть на штурм "крепости" Есесеича
в предвкушении шикарного зрелища, не ошиблись в своих предположениях. Только
из сторожки вылетел не ее хозяин, как предполагали бомжи, а три живых
факела, горевших голубым пламенем.
Испуганные до полусмерти "оголовки" ринулись прямо на толпу, чтобы
друзья-приятели помогли им сбить огонь. И это было большой ошибкой.
Завидев огненные фигуры, бомжи, которые тоже были на хорошем подпитии,
решили, что разверзлись врата ада и все их пьяные кошмары стали явью. Толпа
бросилась врассыпную, а сзади в тщетной надежде получить помощь мчались трое
пылающих нечестивцев, издавая звуки, похожие на рев корабельной сирены.
Так живые факелы добежали до КПП, где находился Тюнькин. Туда они и
ввалились все трое, надеясь на помощь благодетеля, уже на последнем
издыхании от усталости и ужаса, но по-прежнему в языках голубого пламени.
Верзоха, который был на хорошем подпитии и в этот момент закусывал
стакан водки соленым огурцом, не выдержал такого ужасающего зрелища и,
несмотря на солидный живот, ласточкой нырнул в открытое окно, благо оно было
рядом.
Очутившись снаружи, голова, ничего не соображая и держа огурец в зубах,
со спринтерской скоростью рванул по дороге в сторону города, где и
столкнулся с бампером мусоровоза. Хорошо, что водитель вовремя затормозил.
В итоге неудачного "штурма" троица лишились одежды (ее даже не пришлось
снимать - она истлела от огня и осыпалась, словно ржавчина), а потерявшего
сознание Тюнькина сначала забрала бригада "Скорой помощи", а затем на неделю
определили в психушку, потому что он по запарке весьма настойчиво утверждал,
что его едва не взяли в плен инопланетяне.
После этого случая на Есесеича больше никто не наезжал. А когда он стал
продавать свой натурпродукт "коллегам по бизнесу", его вообще начали считать
едва не святым человеком. Тем более, что Есесеич иногда давал спиртное в