"Виталий Гладкий. Кровь за кровь" - читать интересную книгу автора

лести и элегантных завуалированных намеков, девушки, чаще всего совсем
молоденькие, не успевали опомниться, как оказывались в его холостяцкой
постели. Хорошо, что такой стих на нашего друга находил не часто, иначе ему
пришлось бы до скончания века бегать по всей стране, скрываясь от толпы
соблазненных девственниц и их мамаш - наш НьюКазанова имел порочную привычку
снимать с дерева любви едва созревшие плоды.
Была у Марика и ахиллесова пята. Которая благодаря каким-то подпольным
генам переместилась на лицо. Родители нашего гения были русоволосы, и только
дед по материнской имел такие же глаза и черные кудрявые волосы, как у
внука. Трудно сказать, сколько примесей бурлило в крови Маркузика. В
доверительных беседах он намекал на свои армянские корни с татарскими
отростками /что, впрочем, мне с Платом было совершенно безразлично/ и
сетовал на то, что его замесили на испорченных дрожжах.
Такие откровения случались довольно редко - когда Марика из-за
внешности и имени дразнили жидом и предлагали показать свой обрез. Однажды
один шутник из параллельного класса /кстати, стопроцентный еврей/ сделал
фотомонтаж, в котором Маркузику прилепил на макушку ермолку, и нам пришлось
приложить прямо-таки титанические усилия, чтобы спасти беднягу от совершенно
озверевшего Марка, пинавшего обидчика словно футбольный мяч. И это притом,
что наш вундеркинд никогда не отличался силой и бойцовскими качествами.
- Красавец... - это слово я произнес с ударением на последнем слоге,
критически осмотрев Маркузика. - На представительские расходы дашь? А то
как-то неудобно: бизнесмены - и без гроша в кармане.
На нашем первом собрании мы избрали Марика кассиром. О чем я после
очень пожалел - он оказался таким жмотом, каких свет не видывал.
- Балалайку тебе, а не деньги! - окрысился наш, теперь еще и
финансовый, гений. - В прошлом месяце ты столько денег пустил по ветру, что
на них можно было купить подержанные "жигули".
- Как это - пустил!? - Я постарался, чтобы мое возмущение выглядело как
можно искренней. - Я пахал, как раб, в отличие от некоторых. Большая часть
денег потрачена на проезд, остальные - суточные.
- Судя по твоему отчету, из транспорта ты и впрямь не выходил сутками,
пересаживаясь через каждые пять минут. Не спорь, я все подсчитал.
- Контора пишет... - буркнул я, с независимым видом засунув руки в
карманы. - Я знаю, что тебе моих ног не жалко. Между прочим, может, ты еще
не знаешь, сильно подорожали продукты. А голодным я работать не могу, мозги
не варят.
- Мозги! - с непередаваемой иронией воскликнул Маркузик. - Плат, ты
слышишь? У этой вечно пьяной морды оказывается есть еще и мозги. Лучше скажи
честно: виноват, ребята, денежки я пропил, а вам лапшу на уши вешаю.
- Нет, ну ты меня достал! Я что, не имею прав на личную жизнь? Которая
просто требует после напряженного и нервного трудового дня принять допинг -
чтобы расслабиться.
- Хватит вам пикироваться, - недовольно сказал Плат. - Мы опаздываем. А
перерасход, Сильвер, я вычту из твоей зарплаты. У нас не благотворительное
общество, а хозрасчетное предприятие.
- Жлобы... - Я попытался на ощупь, по шелесту, определить сколько в
моем кармане осталось денег и горестно вздохнул - с такой суммой мне сегодня
не светит закадрить даже дурнушку, не говоря уже о приличных телках, к
которым без полсотенной с изображением одного из американских президентов не