"Виталий Гладкий. Убить зверя" - читать интересную книгу автора

Виталий Гладкий

УБИТЬ ЗВЕРЯ
роман

Пролог. Черная месса


Сырая осенняя ночь родила блеклую луну. Ветер то затихал, то кружил по
буеракам и предместью, обрывая уже не крепко держащиеся листья с ветвей и
пиная ветхие заборы. Время от времени с отчаянностью подгулявшего безбожника
ветер налетал на дверь кладбищенской церквушки, и тогда человек, стоящий на
коленях перед иконостасом[V1], нервно вздрагивал, оглядывался, а затем снова
начинал истово бить поклоны. Он был маленького роста, тщедушен и
благообразен. Но в его больших выпуклых глазах, вместо должного благочестия
и отрешенности, горел фанатический огонь страдальца за веру, творящего
последнюю молитву перед тем как взойти на эшафот. Наполовину сгоревшие свечи
тревожно мерцали, не в силах разогнать мрак, окружавший коленопреклоненного
человека. Казалось, что суровые лики святых ожили и гневно гримасничают,
пока еще не в состоянии вырваться из-под слоя бесцветного лака, покрывающего
изображения, чтобы наконец обрести свободу и разомкнуть уста.
Но вот странный богомолец поднялся, взял сумку на длинном ремне,
которая лежала возле аналоя, и, еще раз перекрестившись, направился к
выходу. Видимо, сомнения и терзания оставили его, и он шел уверенной
походкой человека имеющего конкретную цель, ради которой можно пожертвовать
даже жизнью.
Кладбище было старым, заросшим деревьями и кустарниками. Фигурные
православные кресты эпохи "развитого" социализма из дерева и металла
соседствовали с каменными дореволюционными склепами и гипсовыми надгробьями
периода застоя, уже тронутыми разрушительной силой времени; кое-где - в
основном в центральной, престижной, части погоста - высились солидные
монументы из гранита и мрамора, сооруженные "новыми" русскими. Полная луна
уже вошла в силу и ее таинственное сияние, немного притушенное туманной
дымкой ночных испарений, порождало тени самых разнообразных и причудливых
очертаний. Не утихающий ветер тоже вносил свою лепту в фантасмагорическую
картину, представшую перед глазами человека, который направился вглубь
кладбища, старательно избегая мест, освещенных лунным светом. Похоже, его
решительность несколько поколебалась под впечатлением увиденного, однако он
продолжал пробираться среди надгробий к одному ему известному пункту с
упрямством отчаявшегося, лишь время от времени крестясь и бормоча молитвы.
Наконец человек, который до этого шел, пригнувшись, и вовсе встал на
четвереньки. Теперь он продвигался вперед со скоростью улитки, смешно виляя
тощим задом. Его глаза были прикованы к странному свечению, исходившему из
небольшой рощицы, образованной березовой порослью. Когда-то там находился
старый погост, а ныне на месте могильных холмиков образовались ложбинки,
поросшие травой. И только в глубине зарослей, где высились столетние дубы
вперемежку с не менее старыми березами, белело пятно ровной поляны почти
круглой формы. В ее центре торчало, словно гнилой зуб, похожее на скифскую
каменную бабу изваяние, обезображенное веками, а возможно и тысячелетиями.
Трудно сказать, как языческий идол попал на православное кладбище; скорее