"Виталий Гладкий. Невидимая угроза" - читать интересную книгу автора

одну кружку вина (кстати, весьма неплохого; по-моему, это был португальский
портвейн), я уже вышагивал по мостовой по направлению к своему дому. Мне
нужно было еще раз хорошо все обдумать и перегруппировать силы.


Глава 7


В квартиру я вошел только после того, как тщательно проверился на
предмет отсутствия (или наличия) "хвоста". Конечно, мне не верилось, что
вчера закрученная интрига получит свое продолжение в сногсшибательном темпе.
Тот, кто ее задумал, вряд ли мог предполагать, что глупый карась по имени
Иво Арсеньев сумеет так быстро сорваться с крючка.
А значит, все его внимание было приковано к прессе и телевидению,
которые освещали убийство Заварзина. То есть, абсолютно все знать он не мог
(по идее), так как в подобных случаях правоохранительные органы очень
неохотно идут на контакт с кем бы то ни было, а в особенности с прессой.
Я надеялся, что этот НЕКТО пока не включил свои связи в милиции по
очень простой причине: ему ни в коем случае нельзя было высказывать
заинтересованность в этом деле. Ведь оперативники, имеющие свои каналы
информации, отнюдь не дураки. Вязать концы они умеют.
Выходило, что у меня был некий запас времени, скорее всего, весьма
ограниченный, - может, до завтрашнего утра. И его нужно было использовать на
всю катушку.
В квартире соловьем заливался телефон. Помедлив, я осторожно снял
трубку. И услышал голос жены:
- Где тебя носит!? Два часа звоню без перерыва - и ни ответа, ни
привета.
- Я ходил за продуктами.
- Только не нужно мне врать! Открой холодильник. Для тебя одного там
еды на полмесяца. Есть все, что твоя душа пожелает.
- Ну, ладно, сознаюсь: я навещал Венедикта.
- Опять!?
- Не опять, а снова. Он уезжает в Америку.
- Туда ему и дорога.
- Не будь такой зловредной. Ты лучше позавидуй ему по-доброму. У
Венедикта там намечается персональная выставка.
- Ничего удивительного... - В трубке фыркнуло; похоже, Каролина
рассмеялась. - Его "творениям" в Америке самое место. Там просто обожают
всякие извращения.
- Ты не права. Венедикт - художник с большой буквы, талант. У него все
еще впереди. Он только начинает восхождение к высоким вершинам.
- Если то, что он делает, называется высоким искусством, то можешь
считать меня монахиней.
- Договорились...
Мне вдруг захотелось сказать, что скоро она и впрямь может стать
монахиней... пусть и не надолго, пока не найдет утешителя - увы,
человеческая память коротка и нередко женщины забывают любимых мужчин
раньше, чем остынет их общая постель.
Но я мужественно выдержал искушение и молвил совсем другое: