"Виталий Гладкий. Месть обреченного" - читать интересную книгу автора - Было, было... - сказал он мечтательно.
- А как сейчас власть предержащие? - решил сменить я тему разговора. - Что там у вас в исполкоме? - Замнем для ясности... На лице Палыча явственно проступило омерзение. - К сожалению, деваться мне некуда, а то давно бы ушел, - продолжил он. - Но пенсии едва хватает на хлеб насущный. И не могу бездельничать. - Значит, и у вас, как везде: полное разложение с уклоном в не поддающийся излечению маразм, - резюмировал я свой плач в жилетку и отважился опрокинуть в рот еще одну рюмку супернастойки. - Ваше здоровье... Уходил я домой за полночь. Разогретый воспоминаниями, которым мы предавались весь вечер, Иван Палыч на прощанье чуть не прослезился. Уже в конце проулка, у поворота, я обернулся. Он стоял прислонившись к забору и в свете уличного фонаря казался бездомным нищим, подсчитывающим подаяние. В его согбенной фигуре мне почудилось такое отчаяние, что я едва не повернул обратно. Хреново остаться на старости лет бобылем. Впрочем, нередко старики и в большой семье испытывают такое же одиночество, как Робинзон на необитаемом острове. Отработанный материал, подумал я с горечью. Сволочная, все-таки, штука, эта короткая, и в то же самое время мучительно длинная жизнь... Палыч поднял голову, помахал мне рукой и скрылся за калиткой. Тяжело вздохнув, я продолжил свой путь. Настроение вдруг опустилось ниже нулевой отметки. Меня уже не волновало мое завтра, потому что я точно знал - в конце моих жизненных коллизий и скитаний высится такой же забор с фонарем и Киллер Сидора я нашел в прескверном расположении духа. Увидев меня, он вначале обрадовался и поторопился накрыть стол. Накрыть стол, конечно, сильно сказано. Сидор достал из холодильника бутылку кефира, какие-то консервы и добавил к этому "изобилию" кусок зачерствевшего батона. Затем, завалившись на диван, он с мученическим выражением принялся разглядывать потолок. Его длинные дон-кихотовские ноги на диване не помещались, потому он положил их на журнальный столик. Квартира, некогда блистающая чистотой и военным порядком, теперь была запущена и поражала обилием пыли во всех видимых и невидимых местах. На полу валялись апельсиновые корки, пивные пробки, окурки и еще черт знает что. Из-под подушки, на которой покоилась взлохмаченная голова "сеньора Сидорио", как его прозвали "солдаты удачи" в Южной Америке, выглядывала рукоять пистолета. А на спинке стула я заметил едва прикрытую шмотьем наплечную кобуру. - Что у тебя стряслось? - спросил он спустя какое-то время. И обратил на меня свой потухший взгляд. - Мне кажется, этот вопрос не менее уместен и с моей стороны, - заметил я. И с осуждением нарисовал пальцем на покрытой толстым слоем пыли книжной полке замысловатый вензель. - Я в осаде, - заявил Сидор. - Это что-то новое... - Меня обложили, как сурка в норе. |
|
|