"Виталий Гладкий. Киллер (сб. "Приключения-91")" - читать интересную книгу автора

Вот пусть и... А то все на нас валят.
- Б-будешь ты... - твердо чеканит Палыч, и я сникаю.
Если он еще и заикаться начал, значит, дело весьма серьезное и моя
кандидатура стоит в списке под номером первым.
- Дела передашь... э-э... Баранкину.
Вот это уже новость! Такое мне не приходилось слышать никогда.
Интересно, кого это там прихлопнули?
Видать, фигура...
- Дело на контроле у генерала...
Эка невидаль. Это не так страшно, как кажется на первый взгляд.
Контроль так контроль. В угрозыске я уже не новичок, подконтрольные дела
мне приходилось расследовать не раз. Но Палыч, по-моему, что-то
недоговаривает... Или мне показалось?..
- Можно идти, товарищ подполковник? - подчеркнуто официально обращаюсь
к Палычу.
Тот молчит, на меня не глядит, шевелит беззвучно губами. Ну говори же,
говори, старый хрыч! Мямля...
- Ты там смотри... поосторожней... Не наломай дров... - выдавливает
наконец шеф. - Если что... э-э... приходи, посоветуемся....
Ухожу со смутным чувством тревоги. Да уж, денек начинается славно...
В "Дубке" похоронная тишь. Все ходят едва не на цыпочках, говорят
шепотом, почему-то жмутся поближе к стенкам. Следователь прокуратуры мне
знаком. Иван Савельевич, добродушный увалень в годах. Звезд с неба не
хватает, но свое дело знает туго.
- Ну? - спрашиваю, пожимая его пухлую лапищу.
- Дви диркы в голови, - басит он,
Ивана Савельича года два назад перевели в наш город с Западной Украины,
с русским языком он не совсем в ладах и нередко, забываясь, шпарит на
своем родном.
Он водит меня по ресторанным закоулкам, показывает полуподвал с вынутой
оконной решеткой.
- Профессиональная работа. Следов нэма... - осторожно сообщает он мне
эту "потрясающую" новость.
Что работал "профи", мне и так ясно. Все продумано до мелочей. И только
один вопрос вертится у меня на кончике языка, но отчего-то боюсь задать
его.
Впрочем, все равно нужно:
- Личность убитого установлена?
- А что ее устанавливать? Тебя разве не проинформировали?
Я выразительно пожимаю плечами и наблюдаю за реакцией Ивана
Савельевича. Он явно обескуражен, но с присущей хохлам хитринкой делает
простодушную мину и говорит небрежно:
- Та якыйсь Лукашов... Геннадий Валерьянович...
Ох, Иван Савельевич, Иван Савельевич... И чего это ты, старый лис, под
придурка решил сыграть? Можно подумать, тебе был неизвестен Лукашов, глава
треста ресторанов и столовых, депутат, орденоносец и прочая...
И если до этого во мне теплилась скромная надежда, что убит
какой-нибудь урка в законе - не поделили чего, свели счеты, дело
привычное, не из ряда вон выходящее, - то теперь я вдруг осознал, какую
свинью подложил мне наш Палыч. Ах ты, старый хрен! А Иван Савельич, между