"Виталий Гладкий. Киллер (сб. "Приключения-91")" - читать интересную книгу автора

известную записку, сложенную вчетверо, и медленно разворачиваю. Тина
Павловна смотрит на записку как загипнотизированная.
- Это вы писали? - официально и строго спрашиваю я.
Тина Павловна переводит взгляд на мое лицо и вдруг...
Нет, с женщинами работать просто невозможно!
Она падает в обморок!
Я долго привожу ее в сознание, бегая вокруг кресала, где она лежит, как
спящая царевна, и обливая водой шикарный ковер под ногами, ищу валерьянку
или нашатырный спирт. В общем, нежданные хлопоты с червонной дамой при
поздней дороге...
Потом, уже на диване, куда я уложил ее с мокрым полотенцем на голове,
она начинает плакать. А больше всего я не переношу женский плач. Конечно
же, продолжать какие-либо расспросы просто бессмысленно, что меня больше
всего бесит. Не оставаться же мне на ночь, чтобы подождать, пока Тина
Павловна успокоится.
Как бы там ни было, я ухожу, провожаемый всхлипываниями. Обещаю завтра
позвонить, на что в ответ слышу не очень внятное: "Звоните..." И на том
спасибо. Значит, есть надежда на продолжение диалога в непринужденной
домашней обстановке. А мне очень не хотелось бы, Тина Павловна, вызывать
вас в наши казенные стены...
На улице уже стемнело. Удрученный неудачей, я медленно бреду по
тротуару, стараясь разобраться в своих чувствах. Неожиданно загораются
автомобильные фары, и серебристая "Лада", которая до этого стояла
неподалеку от подъезда Тины Павловны, взревев форсированным двигателем,
проносится мимо меня и исчезает за поворотом.
"Клевая машинка... - думаю я, подходя к автобусной остановке. -
Интересно, хотя бы к пенсии скоплю деньжат, чтобы купить такую же?"
Мог ли я предполагать, что и в эту ночь мне не удастся как следует
отоспаться? Что события, которые я сам поторапливал, так скоро тропическим
шквалом обрушатся на мою бедную голову? Увы, не мог. Я уже догадался, с
кем имею дело, но чтобы они сработали так оперативно... Этого я не
предполагал.
Телефон зазвонил где-то около трех часов ночи. Я нехотя снял трубку и
тут же, будто мне вогнали гвоздь пониже спины, выметнулся из теплой
постели - Иван Савельевич!
- Она жива?! - заорал я, пытаясь одной рукой натянуть брюки.
- Бу-бу-бу... бу-бу... - отвечала мне телефонная трубка на украинском
языке.
- Еду! Уже еду! - не дослушав следователя, бросил ее на рычаги.
Жива! Слава тебе, господи, жива... И это главное.
А там... там видно будет...
Оперативная машина на этот раз прибыла вовремя.
Когда я, застегивая на ходу куртку, выскочил из подъезда, желто-голубые
"Жигули" уже нетерпеливо фыркали у тротуара. Скорее! Скорее! - мысленно
подгонял я молоденького сержанта-водителя, хотя тот и гнал лихо, с шиком
закладывая крутые виражи на поворотах, почти не сбавляя скорости...
Иван Савельевич непривычно суетлив. Завидев меня, он вцепился в мою
руку мертвой хваткой и принялся торопливо объяснять. Я его слушал вполуха,
пожирая глазами дверь гостиной, где неторопливо и обстоятельно работали
эксперты-криминалисты ЭКО.