"Леонид Гирсов. Морис (Журнал "Техника - молодежи")" - читать интересную книгу автора

я хитрее и знаю, где искать. Берегись, зверюга.
Небо над джунглями потемнело. Ветер, вырвавшись из ущелья, громадным
языком проутюжил тропические деревья, обламывая верхушки и срывая листы.
Затих на минуту, а потом дунул с гигантской силой, сдвигая камни, выдирая
с корнями "кусты, сметая верхний слой почвы. Воздух обрел густоту. Пыль,
мелкие камушки, ветви деревьев, поднятые ураганом, понеслись в бешеном
вихре, обрушиваясь на джунгли. Камни расщепляли ветви, срезали с деревьев
листву. Свинцовая туча закрыла небо. Хлынул ливень. Вода лилась сплошной
стеной, не разбиваясь на отдельные струи. Казалось, весь лес попал под
водопад, низвергающийся с гигантской высоты.
При первом порыве ветра Морис обвил телом ствол дерева и сполз к его
основанию. Крона, сплетенная лианами с другими деревьями, частично
защищала от ударов каменного града. Дерево скрипело, раскачиваясь под
напором ветра, и в такт этим колебаниям освобождались из болотной жижи его
корни. Прибывающая вода с чавканьем врывалась в образующиеся пусто ты и
размягчала почву. Ветер все сильнее раскачивал деревья, вырывая их корни
из земли, и вскоре весь лес всплыл на поверхность огромной природной чаши,
огороженной обрывистым кольцом скал, Прильнув к стволу, Морис покачивался
вместе с деревом и слушал шум падающей воды. Он знал, что опасности нет:
джунгли служили надежной защитой многочисленным обитателям леса. Недаром
здесь каждый сантиметр наполнен жизнью, тогда как за скалами тянется
унылая пустыня. Но всегда, когда ураган врывался во впадину, Мориса
охватывали гнетущие воспоминания. Он старался думать о том, что после
урагана деревья несколько недель будут плавать, пока тропическое солнце не
высушит всю влагу, что потом из икры выведутся огромные бородавчатые
лягушки. Но перед мысленным взором возникли черная пелена, заглатывающая
небо, и скалы, бешено несущиеся навстречу. Он слышал удар, слышал хруст
своих ломающихся костей. Языки пламени сквозь разрывы скафандра лизали
незащищенную кожу. Резкая боль снова пронзала тело, а вместе с нею в
сознание вгрызался ровный гул дождя... Все было как три года назад, когда
изуродованной тело Мориса только после урагана вытащили из-под обломков
"стрекозы", и он несколько месяцев лежал в реанимационной камере, между
жизнью и смертью. Потом он стал таким, как сейчас. Воображение в ураганные
дни отчетливо воскрешало эти картины.
Морис понимал причины страха, сотрясающего каждый уголок сознания, и
огромным напряжением воли заставлял себя оставаться на раскачивающемся
дереве, вслушиваться в рев урагана и грохот камней. Ему хотелось броситься
вниз, нырнуть в болотную жижу, забиться на дно, в вязкую жирную грязь. Его
мышцы непроизвольно напрягались и кора на стволе дерева под весом мощного
тела трескалась, вдавливаясь в сырую древесину.
Ураган выдыхался. Ветер утих. Тучи, затянувшие небо, замедлили бег.
Камни перестали падать. Прекратились чмокающие звуки ломающихся веток.
Остался лишь гул дождя. Такой же, как три года назад, во время катастрофы,
когда его прерывал только протяжный аварийный сигнал "стрекозы". Вот и
сейчас, казалось, он наплывает откуда-то, заставляя сжиматься сердце.
Морис попытался избавиться от звуковой галлюцинации, но сирена стала
только отчетливей.
Звуки отражались от нависших скал, дробились, приходя к Морису с разных
сторон, но он быстро определил направление. Сигнал бедствия доносился с
другой стороны котловины. Там, в камнях, лежала разбившаяся "стрекоза",