"Лев Владимирович Гинзбург. Бездна " - читать интересную книгу автора

следствия и суда в Краснодаре и наблюдать за всеми особенностями их
поведения, когда они оказались вынужденными держать ответ за все, что они
совершили.
Была и еще одна категория представших перед судом изменников, в основе
преступления которых лежала попытка откупиться от тягот и трудностей и ценой
многих других жизней сохранить единственную - свою. Связи этих людей с
обществом оказались такими непрочными, а принципы и убеждения такими
зыбкими, что не выдержали первого серьезного испытания. Речь идет о тех, кто
в каторжных условиях фашистского плена или оккупации рассчитывал облегчить
свою участь не борьбой с врагом, а переходом к нему на службу. Иногда
предательство начиналось с простого житейского рассуждения, что надо бы
как-то приспособиться к немцам, причем не все и не всегда поначалу
представляли себе, в чем это "как-то" будет выражаться. Но часто, совершив
первое - психологическое - предательство, они превращались в отпетых
преступников, в убийц и рабов одновременно, попадая в полную зависимость к
фашистам. Нет, не желанную "волю", а рабство обретали они, пытаясь получше
пристроить свое маленькое "я", по сравнению с которым для них ничего не
значили ни Родина, ни родной народ, ни миллионы человеческих жизней.
В этом повествовании нам придется столкнуться также с персонажами,
которые в своем падении не [23] дошли до крайней черты и поэтому не
привлекались к суду или, отбыв наказание, подверглись амнистии. И все же
какой мрачной оказалась их жизнь, опустошенная, исковерканная одним только
соприкосновением с фашизмом! Избавленные от ответственности по закону, они
предстали перед судом человеческой памяти и совести и перед собственным
страшным судом...
Готовясь к нашей работе, мы предприняли путешествие по тем местам, в
которых происходили описываемые нами события. Это были города и села,
прославленные мужеством подпольщиков, отвагой партизан, героизмом народа,
поднявшегося на борьбу против оккупантов. В Таганроге мы узнали историю
антифашистского подполья, созданного комсомольцами: даже дети-школьники
участвовали в неравной борьбе с врагом. В Краснодаре перед нами раскрылись
страницы партизанского движения на Кубани. В Ростове, Новороссийске,
Ставрополе, Краснодаре и в других городах мы встречали партийных работников,
бывших партизанских вожаков и разведчиков, которые дали нам материал для
очерка "По ту сторону легенды", включенного в наше повествование.
Что по сравнению с этими героями несколько отщепенцев, людей,
потерявших человеческий облик, да и люди ли они?
"Беда как раз в том, что они люди",- сказано о фашистах в пьесе
Миллера, и мы, согласные с этими словами, намерены в своей книге отнестись к
ее мрачным персонажам с той мерой требовательности, которая должна быть
предъявлена к людям, отвечающим за свои дела и поступки... [24]
В Таганроге в серо-свинцовый зимний день я еду на Петрушину балку, в
деревню Петрушино, куда в течение двадцати двух месяцев оккупации с
Владимирской площади везли на грузовиках, гнали пешком заложников и
подозрительных, коммунистов и комсомольцев, евреев и цыган, русских и
украинцев.
На черноземных полях - клочья снега. В двух километрах от балки дорога
становится непроезжей, машина останавливается, и, скользя по ледяным коркам,
плюхаясь в черноземную грязь, я иду по той же дороге, по которой вели их. И
я представляю себе, как они шли, догадываясь, зачем вдруг колонна свернула с