"Владимир Алексеевич Гиляровский. Сочинения в четырех томах. Том 3" - читать интересную книгу автора

Мясницкой, - как раз в том доме, на котором переламывается этот искривленный
переулок. В фасадном корпусе в бельэтаже - редакция, а в надворном,
фабричного вида, - типография со штатом прекрасных наборщиков под
руководством уважаемых и любимых всеми метранпажей А. О. Кононова и И. П.
Яковлева.
Вход в редакцию через подъезд со двора, по шикарной лестнице, в первый
раз на меня, не видавшего редакций, кроме ютившихся по переулкам, каковы
были в других московских изданиях, произвел приятное впечатление сразу, а
самая редакция - еще больше. Это была большая, светлая, с высокими окнами
комната, с рядом столов, покрытых зеленым сукном, с книжными шкафами, с
уложенными в порядке на столах газетами. Тишина полная. Разговор тихий.
Первый, кого я увидел, был А. Е. Крепов, переводчик с иностранного,
старичок в очках, наклонившийся над какой-то французской газетой, в которой
делал отметки карандашом. Когда-то простой наборщик, он самообразовался,
изучил языки и сделался сотрудником. За другим столом театральный критик, с
шикарной бородой, в золотых очках, профессорского вида, Н. М. Городецкий
писал рецензию о вчерашнем спектакле, а за средним столом кроил газеты
полный и розовый А. П. Лукин, фельетонист и заведующий московским отделом, в
помощники к которому я предназначался и от которого получил приглашение.
Рядом с А. П. Лукиным писал судебный отчет Н. В. Юнгфер, с которым я не
раз уже встречался в зале суда на крупных процессах. Около него писал
хроникер, дававший важнейшие известия по Москве и место которого занял я:
редакция никак не могла ему простить, что он доставил подробное описание
освящения храма Спасителя ровно за год раньше его освящения, которое было
напечатано и возбудило насмешки над газетой. Прямо против двери на темном
фоне дорогих гладких обоев висел единственный большой портрет Н. С.
Скворцова.
А. П. Лукин встретил меня, и мы прошли в кабинет к фактическому
владельцу газеты В. М. Соболевскому, сидевшему за огромным письменным столом
с массой газет и рукописей. Перед столом - такой же портрет Н. С. Скворцова.
Кожаная дорогая мебель, тяжелые шторы, на столе подсвечник с шестью свечами
под зеленым абажуром. В. М. Соболевский любил работать при свечах. В других
комнатах стояли керосиновые лампы с зелеными абажурами.
И тишина, тишина...
По другую сторону стола сидел В. С. Пагануцци, необыкновенно толстый,
добродушного вида, и читал рукопись. Переговорили об условиях с Соболевским,
и потом, когда Лукин ушел, Пагануцци взглянул на часы и сказал, подавая
рукопись:
- Можно сдавать в набор!
В. М. Соболевский позвонил и передал ее вошедшему мальчику:
- В набор!
В. С. Пагануцци еще раз вынул часы и показал!
- Уже час!
- Да, пожалуй, пора! - И Соболевский обратился ко мне:
- Владимир Алексеевич, не откажитесь с нами позавтракать. Каждое
хорошее дело надо начинать с хлеба-соли.
Мы вышли через другую дверь, миновав редакцию, и В. М. Соболевский
сказал швейцару:
- Я вернусь к трем часам.
Мы поехали в ресторан Тестова, или, как говорилось в Москве, "к