"Владимир Алексеевич Гиляровский. Сочинения в четырех томах. Том 2" - читать интересную книгу автора

"Отец мой и мать здесь лежат..." - подумалось ему...
"А тут, налево, подле еврейского кладбища, жида-знахаря хоронили...
Похоронили, а он все по ночам ходил, так осиновый кол ему в спину вбили"...
Вспомнились Воронову предания, слышанные в детстве...
"Тут вот, у нашего кладбища, солдатик расстрелянный закопан... А
здесь..."
Вдруг какие-то радужные круги завертелись в глазах Воронова, а затем
еще темнее темной ночи из-под земли начала вырастать фигура жида-знахаря,
насквозь проколотая окровавленным осиновым колом... Все выше и выше росла
фигура и костлявыми, черными, как земля, руками потянулась к нему... Воронов
хочет перекреститься и прочесть молитву "Да воскреснет бог", а у него
выходит:
- Солдат есть имя общее, знаменитое...
А фигура все растет и все ближе тянется к нему руками. Он закрыл глаза,
но и сквозь закрытые веки он еще яснее видит и землистые руки, и, как у
кошки, блестящие, где-то вверху, зеленые глаза, и большой, крючковатый нос
жида...
А сзади раздаются чьи-то тяжелые шаги и тихие, за душу берущие стоны.
Целый рой приведений встает перед часовым: и жид-знахарь с землистыми
руками и зелеными глазами оскаливает белые, длинные, как у старого кабана,
клыки, и фигура расстрелянного солдатика в белом саване лезет из-под земли,
и какие-то звери с лицами взводного офицера Копьева.
Он чувствует, как стучат зубы и как волосы поднимают дно его фуражки.
Он еще крепче сжал ружье и еще крепче прижался к будке.
А фигуры, все одна страшней другой, носились перед ним, а сзади что-то
тихо, тихо стонало, будто под землей.
Он поднял руку, чтобы перекреститься, но в тот момент ружье выпало у
него из рук и пропало. Ему показалось, что ружье провалилось сквозь землю...
Не помня, что делает, не сознавая, что с ним, Воронов бросился бежать.
Он мчался, как вихрь, едва касаясь земли, а привидения гнались за ним со
стонами, свистом, гиканьем. Ему ясно слышались неистовые возгласы, вой, рев,
и громче всех голос Копьева: "Вррешь - не уйдешь!"
Он бежал, а над головой его мелькала мохнатая, землистая рука
жида-знахаря и его черная фигура, головой упирающаяся в небо. Вдруг из-под
земли вырос кто-то в белом саване и обхватил его...
Пронизывающий холодок привел Воронова в чувство. Он открыл глаза.
Над ним свесились ветки деревьев с начинающими желтеть листьями.
Красноватые лучи восходящего солнца яркой полосой пробегали по верхушкам
деревьев, и полоса становилась все шире и шире. Небо, чистое, голубое
сквозило сквозь ветки.
Воронов привстал и оглянулся. Кругом могильные холмики и кресты. Рядом
с ним белый, только что выкрашенный крест. Он снова опустился на землю и на
момент закрыл глаза, не понимая, что с ним, где он. Рука его упала на пояс и
нащупала патронную суму.
Воронов что-то сообразил, и ужас отразился в его глазах.
- Да ведь я с часов бежал! - невольно сорвалось у него с языка.
"Часовому воспрещается сидеть, спать, есть, пить, курить, разговаривать
с посторонними, делать в виде развлечения ружейные приемы, выпускать из рук
или отдавать кому-либо ружье и оставлять без приказания сменяющего пост.
Часовой, оставивший в каком бы то ни было случае свой пост, подвергается