"Владимир Алексеевич Гиляровский. Сочинения в четырех томах. Том 2" - читать интересную книгу автора

иметь свою квартиру. Сюда заманиваются под разными предлогами пьяные и
обираются дочиста.
Около входа в подвал стояла в тени темная фигура и зазывала прохожих.
В эту ночь по трущобам глухой Безыменки ходил весь вечер щегольски
одетый искатель приключений, всюду пил пиво, беседовал с обитателями и,
выходя на улицу, что-то заносил в книжку при свете, падавшем из окон, или
около фонарей.
Он уже обошел все трущобы и остановился около входа в подземелье. Его
окликнул хриплый голос на чистом французском языке:
- Monsieur, venez chez nous pour un moment.[12]
- Что такое? - удивился прохожий.
- Зайдите, monsieur, к нам, у нас весело.
- Зачем я зайду?
- Теперь, monsieur, трактиры заперты, а у нас пиво и водка есть, у нас
интересно для вас, зайдите!
От стены отделилась высокая фигура и за рукав потащила его вниз.
Тот не сопротивлялся и шел, опустив руку в карман короткого пальто и
крепко стиснув стальной, с острыми шипами, кастет.
- Entrez![13] - раздалось у него над самым ухом.
Дверь отворилась. Перед вошедшим блеснул красноватый свет густого пара,
и его оглушил хаос звуков. Еще шаг, и глазам гостя представилась яркая
картина истинной трущобы. В громадном подвале, с мокрыми, почерневшими,
саженными сводами стояли три стола, окруженные неясными силуэтами. На стене,
близ входа, на жестяной полочке дымился ночник, над которым черным столбиком
тянулся дым, и столбик этот, воронкой расходясь под сводом, сливался
незаметно с черным закоптевшим потолком. На двух столах стояли лампочки,
водочная посуда, остатки закусок. На одном из них шла ожесточенная игра в
банк. Метал плотный русак, С окладистой, степенной рыжей бородой, в
поддевке. Засученные рукава открывали громадные кулаки, в которых почти
скрывалась засаленная колода. Кругом стояли оборванные, бледные, с пылающими
взорами понтеры.
- Транспа-арт с кушем! - слышалось между играющими.
- Семитка око...
- Имею... На-пере-пе...
- Угол от гривны!
За столом, где не было лампы, а стояла пустая бутылка и валялась
обсосанная голова селедки, сидел небритый субъект в форменной фуражке,
обнявшись с пьяной бабой, которая выводила фальцетом:

И чай пи-ла, я, бб-буллки-и ела,
Паз-за-была и с кем си-идела.

За столом средним шел оживленный спор. Мальчик лет тринадцати, в
лаковых сапогах и "спинчжаке", в новом картузе на затылке, колотил дном
водочного стакана по столу и доказывал что-то оборванному еврею:
- Слушай, а ты...
- И што слушай? Что слушай? Работали вместе, и халтура[14] пополам.
- Оно и пополам; ты затыривал - я по ширмохе, тебе двадцать плиток, а
мне соловей.
- Соловей-то полета ходить небось.