"Владимир Гиляровский. Трущебные люди" - читать интересную книгу автора

правой нанес ему страшный удар, смертельный. Но Луговский успел одной рукой
оттолкнуть нож, который до рукоятки всадился в щель нар, где, изломанный
пополам, и найден был после... Под правую же руку Луговского подвернулась
левая рука Пашки, очутившаяся у него на груди, и ее-то, поймав за кисть,
Луговский стиснул и из всей силы вывернул так, что Пашка с криком страшной
боли повернулся и упал всею тяжестью своего гигантского тела на больного
кавказца.
Он-то и застонал так ужасно...
Луговский, не выпуская руки Пашки, успел вскочить на ноги, левой рукой
поймал его за ворот, сдернул с нар на пол и сидел на нем.
Все это произошло в один момент, казарма еще не успела опомниться...
Товарищ Пашки наяривал на гармонике "барыню".
Доволен?-спросил лежавшего на полу Пашку Луговский.Бей его,
разбойника! - крикнули все рабочие в один голос и вскочили с мест.
Гармоника смолкла.
На место, не ваше дело! - энергично, голосом,привыкшим командовать,
крикнул Луговский. Не тронь, ребята, это наше дело с ним, другим не след
путаться! Павел, вставай, я на тебя не сержусь,- спокойно произнес
Луговский и встал с него.
Ты виноват во всем, ты подзуживал Пашку сделать скандал. Из-за тебя
драка, чуть не убийство вышло,- подойдя к игравшему на гармонике секретарю,
проговорил Луговский, взмахнул рукой, и полновесная пощечина раздалась по
казарме. Секретарь вместе с гар моникой слетел вниз по лестнице, в кухню...
Восторженно-дикие крики одобрения раздались с обоих этажей нар.
Луговский с этой минуты стал властелином, атаманом казармы.
Эти люди любят дикую силу...
И нельзя не любить силу, которая в их быту дает громадное преимущество,
спасает.
А Пашка все еще лежал лицом вниз.
Павел, вставай! - поднимая его за левую руку, сказал Луговский.
Ой, не вороши, больно! - как-то приподнимаясь вслед за поднятой рукой,
почти простонал тот и, опираясь на правую, сел на пол.
Страшен он был... За несколько минут перед тем красный от пьянства, он
как-то осунулся, почернел, глаза, налитые кровью, смотрели ужасно - боль,
стыд и непримиримая злоба сверкали в них...
Бледное, но разгоревшееся, на этот раз сияющее лицо Луговского с его
смеющимися глазами было страшным контрастом..
Паша, что с тобой?
Ничего, руку ушиб,- с трудом поднявшись, от ветил тот и, вставая,
спустился вниз в кухню и ушел на двор.
Крикнули рабочих к ужину.
V

Прошел уж и лед на Волге. Два-три легких пароходика пробежали вверх и
вниз... На пристанях загудела рабочая сила... Луга и деревья зазеленели, и
под яркими, приветливыми лучами животворного солнца
даже сам вечно мрачный завод как-то повеселел, хотя грязный двор с
грудами еще не успевшего стаять снега около забора и закоптевшими зданиями
все-таки производил неприятное впечатление на свежего человека...
Завсегдатаям же завода и эта острожная весна была счастьем. Эти желтые,