"Томас Гиффорд. Ассасины " - читать интересную книгу автора

усомнились в своей любви. И в конце нашли утешение в страсти, и потом он
уснул, а она выскользнула из постели и вышла на свежий воздух подумать.
Побыть наедине со своими мыслями, которыми не могла поделиться с ним.
И вдруг прямо перед ней, откуда-то из темноты и тумана, вынырнула
чайка, пронеслась совсем рядом, обдав ее лицо ветром, и уселась на камни в
патио. Сидела там какое-то время, глядя на свое отражение в стекле, а потом
вдруг резко взмыла вверх, словно испуганная увиденным. О, как хорошо было ей
знакомо это чувство.
И тут вдруг она вспомнила о своей лучшей подруге, сестре Элизабет из
Рима, в которой она порой видела отражение самой себя. Элизабет тоже была
американкой, но на несколько лет моложе, такая умная, язвительная, все
понимающая. Монахиня самых современных взглядов, преданная своей работе, вот
только в отличие от Вэл не бунтарка. Они познакомились в Джорджтауне, где
сестра Вэл работала над докторской диссертацией, а не по годам развитая
сестра Элизабет собиралась стать магистром гуманитарных наук. Там началась
их дружба и длилась вот уже больше десяти лет. А потом в Риме Вэл рассказала
сестре Элизабет о предложении Локхартом руки и сердца. Сестра Элизабет молча
выслушала всю историю и заговорила не сразу.
- Послушай меня внимательно, - сказала она наконец. - И если все это
покажется казуистикой, спишешь на мою иезуитскую натуру. Есть такое
понятие - этика ситуации. Обеты свои помни и в то же время знай: ты здесь не
пленница. Никто насильно не запирал тебя в клетке и не выбрасывал ключа от
нее. И не хотел, чтоб ты гнила здесь до конца дней.
Хороший совет, и если б Элизабет была сейчас в Малибу, Валентина
непременно поговорила бы с ней еще раз.
Впрочем, еще тогда, в Риме, они возвращались к этой теме неоднократно.
- Если хочешь просто спать с ним, Вэл, - говорила она, - тогда тебе
придется уйти из Ордена. Продолжать дальше в том же духе не имеет смысла. Ты
давала обеты. Каждый человек, конечно, может оступиться и нарушить тот или
иной обет. Но оступаться еще раз и еще, все время нарушать один и тот же
обет - нет, так не годится. Это бесчестно и просто глупо. Сама знаешь. И я
это знаю, и Высшие Силы тоже, конечно, знают.
Вспомнив, какая уверенность звучала тогда в голосе Элизабет, Валентина
почувствовала себя опустошенной и приуныла. А потом вдруг ощутила страх. Он
разрастался и вскоре затмил все остальные чувства.
А началось все со сбора материалов для книги. Чертова книга! Зачем она
только связалась с ней? Но теперь уже поздно, и ее повсюду преследует страх.
Он заставил Валентину вернуться в Соединенные Штаты, он привел ее в родной
дом в Принстоне. Именно страх заставил ее сомневаться буквально во всем,
даже в Кёртисе и его любви... И она не знала, что ответить на его
предложение. Нельзя мыслить ясно и четко, когда тебя преследует страх. Она
слишком далеко зашла в своих исследованиях и раскопала такое, что лучше бы
не знать вовсе. Нет чтоб вовремя остановиться, уехать домой. Ей следует
забыть все, что она узнала, заняться своей личной жизнью, решить, как быть с
Кёртисом. Но она боялась не только за себя. Над мелкими личными страхами
превалировал другой, огромный, всеобъемлющий. То был ее страх за Церковь.
И она вернулась в Америку, собираясь рассказать все Кёртису. Но что-то
подсказывало ей: остановись, не надо, не делай этого. То, что она
обнаружила, было сравнимо с бомбой замедленного действия, совершенно
инфернальным устройством, и отсчет времени оно начало уже давным-давно. И