"Уильям Гибсон. Мона Лиза Овердрайв" - читать интересную книгу автора

попытке указать на красную полировку и начищенные медные петли двери дома
номер 16. За ней нет ничего, кроме двадцати дюймов железобетона.
Взгляд девочки скользнул по подъездной аллее, где почти идентичные
фасады домов уменьшались вдоль пологого поворота. Снег теперь валил гуще,
и блеклое небо от света натриевых ламп приобрело оттенок лососины. Улица
казалась вымершей, а снег чистым и нетронутым. В холодном воздухе
чудился незнакомый привкус, слабый, но всепроникающий намек на архаичное
топливо. Ботинки Петала оставляли огромные отчетливые следы. Англичанин
носил черные, замшевые, с узким носком оксфорды на необычайно толстой
рифленой подошве из алого пластика. Вновь начиная дрожать от холода, она
последовала по этим следам вверх по серым ступеням дома номер 17.
Так, значит, это я, обратился Петал к выкрашенной в черное двери,
впускайте.
Потом он вздохнул, поставил все четыре чемодана на снег и, сняв с правой
руки перчатку, прижал ладонь к кругу яркой стали, утопленному в дверную
створку. Кумико показалось, что она услышала будто бы комариный писк,
который становился все выше, пока не исчез совсем. Дверь завибрировала,
это из своих пазов вышли магнитные засовы.
Ты назвал его Смок , сказала японка, когда он взялся за ручку
двери, город... Петал помедлил.
Смок, повторил он, да, Смок. И открыл дверь в свет и тепло.
Это старое выражение, что-то вроде прозвища.
Вновь подхватив багаж, Петал мягко протопал в устланное синим ковром
фойе, обшитое панелями из белого крашеного дерева. Она вошла следом. Дверь
за ее спиной автоматически закрылась, с гулким стуком вернулись на место
засовы. На белой обшивке стены висела картина в махагоновой раме лошади
в поле, крохотные фигурки в красных куртках. Вот бы где жить этому призра
ку, Колину , подумала она. Петал поставил чемоданы. На синем ковре таяли
маленькие комки слипшегося снега. Англичанин открыл еще одну дверь, за
которой оказалась позолоченная стальная клетка. С лязгом отодвинулась
складная решетка. Кумико недоуменно воззрилась на странное сооружение.
Лифт, пояснил Петал, для твоих вещей в нем места не хватит. Я за
ними потом спущусь.
Когда Петал ткнул в белую фарфоровую кнопку толстым указательным
пальцем, лифт, несмотря на свой явно пожилой возраст, тронулся довольно
плавно. Кумико пришлось стоять почти впритык к англичанину; от него пахло
влажной шерстью и каким-то цветочным лосьоном.
Мы поселим тебя наверху, сказал он, проводя ее по узкому коридору.
Мы подумали, что ты, наверное, любишь тишину и покой. Открыв дверь, он
жестом предложил ей войти. Надеюсь, тебе понравится...
Сняв очки, он стал энергично протирать их мятой тряпицей.
Я принесу твои сумки.
Когда он ушел, Кумико медленно обошла вокруг массивной ванны из черного
мрамора, доминировавшей в центре низкой, заставленной мебелью комнаты. По
стенам, резко сходящимся к потолку, висели позолоченные зеркала. Пара не
больших мансардных окон обрамляла огромную кровать. Такого размера ложа
Кумико еще никогда в жизни не видела. В зеркало над кроватью были встроены
маленькие светильники на шарнирах, похожие на лампы для чтения в самолете.
Она остановилась около ванны, чтобы погладить изогнутую шею лебедя в
позолоте, служившего вместо крана. Опускаясь или поднимаясь, его