"Бретон Ги. Когда любовь была Санколотом ("История любви во Франции" #6) " - читать интересную книгу автора

стала рупором членов парламента, изгнанных Людовиком и мечтавших о мести. С
ее помощью эти господа сумели настроить герцога против короля и поставить
его во главе антимонархического движения. За время пребывания в Форже она
необычайно ловко сумела внушить этому олуху собственные идеи умной женщины.
Как большинство аристократок того времени, госпожа де Жанлис действительно
мечтала о революции. Она говорила: "Я думаю, это самая забавная вещь в
мире..." Основательно обработанный этой масонкой, ученицей Руссо и
энциклопедистов, герцог Шартрский решил, что судьба избрала его, чтобы он
изменил строй, ниспроверг трон, установил во Франции демократию масонского
образца и стал конституционным монархом, в маленьком фартуке на животе..."
"В том, что Пале-Рояль, а позднее дворец Монсо стали центрами
оппозиции, Филипп, который терпеть не мог народ, начал действовать еще более
демагогично, возглавив злобную кампанию против Марии-Антуанетты,
спровоцировав столкновение 19 ноября 1787 года, ускорившее созыв Генеральных
штатов, и проголосовав за казнь Людовика XV, виновата одна только госпожа де
Жанлис..." <Андре Кастелло считает, что именно в это время бедная
Мари-Аделаида возвращалась с процедур...>
Усвоив таким образом между двумя объятиями слова, определившие его
дальнейшую судьбу, Филипп 18 июля покинул Форж и отправился в Шантейи.
Стефани, в страшном горе от разлуки с ним, уже на следующий день пишет
ему письмо:
"Вчера я чувствовала себя значительно лучше, чем сегодня, я видела Вас,
мы были вместе; увы, Вы не вернетесь. Я не буду лежать рядом с Вами, в Ваших
объятьях... О, дитя мое, любовь моя! Чтобы любить так, как любим мы,
отдаваясь этому чувству душой и телом, нужно быть уверенным, что не
расстанешься с любимым больше, чем на два дня. Прощайте, мой дорогой, мой
обожаемый малыш! Нет, постойте еще мгновение, знаете ли вы, который сейчас
час? Вы знаете? О какие воспоминания!.."
Филиппу, грустившему не меньше любовницы, пришла в голову идея,
удивительная для принца крови: он сделал себе татуировку.
Узнав, что отныне ее имя, увенчанное сердечком, украшает руку герцога
Шартрского, молодая женщина разрыдалась. Растроганная до глубины души этим
проявлением любви, она немедленно решила последовать примеру своего
любовника. Схватив острый нож, она выбежала в сад, засучила рукава и... как
женщина разумная, вырезала имя Филиппа на стволе старого дерева.
Потом она написала ему:
"Ах, любовь моя! Я могу любить только Вас, Вы занимаете все мои мысли и
чувства... Ни один друг, ни один любовник, ни один ребенок еще не был любим
так, как Вы. Я испытываю к Вам такое доверие, какое не смогла бы внушить мне
ни одна дружба... Помните, У меня осталась только одна мысль, всего один
интерес - это Вы и еще раз Вы..."
В этот самый момент Филипп, заливаясь слезами, читал книгу, присланную
ему возлюбленной.
Ни одна книга так не впечатляет меня, не доставляет такого
довольствия, - пишет он. - Я опять плакал, перечитывая ее. О, любовь моя,
дорогое мое дитя! Вы самое нежное и любящее существо в мире!"

***

Итак, пока госпожа де Жанлис железной рукой направляла все действия