"Бретон Ги. Распутный век ("История любви во Франции" #5) " - читать интересную книгу автора

дверь, - пишет герцог де Ришелье, ставший свидетелем этой сцены, - и
увидели, что к ним направляется Фитц-Джеймс; взоры его сверкали, когда он
объявил:
- Король приказывает вам, мадам, сейчас же покинуть этот город!
Он вышел, чтобы немедленно отдать приказ о разрушении деревянной
галереи, соединяющей апартаменты короля и герцогини, дабы народ узнал о
происшедшем разрыве". "Словно громом пораженные, - пишет далее Ришелье, -
сестры, застывшие, только что не умершие, ничего ему не ответили". Герцог де
Ришелье знал страсть короля к м-м де Шатору. Он дал понять, что от имени
короля воспротивится их отъезду и всю ответственность за это берет на себя.
Фитц-Джеймс настаивал на своем: короля будут соборовать лишь после отъезда
сестер де Несль.
- Законы церкви и наши святые каноны, - вкрадчиво нашептывал он
Людовику XV, - запрещают нам причащать умирающего, если его сожительница
находится в городе. Ваше величество, прошу вас - отдайте новый приказ об
отъезде сестер... - И не задумался добавить: - Нельзя терять ни минуты -
вашему величеству недолго осталось жить...
Король, напуганный до смерти тем, как Фитц-Джеймс повысил голос,
произнося "сожительница", согласился на все, чего от него хотели. Его приказ
был так тщательно исполнен, что жители Метца ополчились против фавориток. В
королевских конюшнях для них даже не нашлось повозки - ни один офицер не
решился ее выделить... А ведь совсем недавно они обладали всей полнотой
власти... Все отвернулись от них в тяжелую минуту. И только маршал де
Бель-Иль, опасаясь, как бы народ не разорвал их, и помня об оказанных ему
сестрами услугах, предоставил им карету. Они поспешили укрыться на этом
островке спасения... Чтобы избежать безумств толпы, в карете плотно
задернули занавеси...
Как только эти дамы покинули город, епископ Суассонский дал разрешение
соборовать короля...

***

В то время как Людовик XV получал последнее причастие, мадам де Шатору
с сестрой спасались бегством под град оскорблений и угроз. Вслед им бросали
камни, запускали ведра с водой и даже... "ночные горшки, наполненные мочой".
В Коммерси чернь изготовилась разбить карету и разорвать сестер в клочья.
Если бы не вмешательство городского нотабля, это, несомненно, удалось бы. На
всем пути крестьяне осыпали женщин грязными ругательствами, поносили их как
виновниц болезни короля. Самые страшные оскорбления предназначались м-м де
Шатору...
Однако, презрев свой позор, до Парижа она так и не доехала, объяснив
это в письме герцогу де Ришелье, своему доверенному лицу, - она называла его
"мой дядюшка": "Думаю, что король набожен, пока он беспомощен... Когда
немного поправится, он сразу же обо мне вспомнит, он не устоит - непременно
заговорит обо мне, и тогда уж как-нибудь мягко и осторожно, расспросит у
Лебеля или Башелье, что со мною сталось. Они же на моей стороне - дело мое
будет выиграно. Верю, что короля вылечат и все уладится. Я не еду в Париж.
Поразмыслив как следует, я решила остаться с сестрой в Сент-Менехулде".
В то время как м-м де Шатору остановилась в Сент-Менехулде, в Метц
приехала обеспокоенная королева. Застав короля в постели, она разразилась