"Гюнтер Гейгер. Улица Марата " - читать интересную книгу автора

не соглашаясь с тем, что и как происходит.
Одно из интервью Лимонова во время штурма Белого Дома подтверждало мои
предположения и заставило меня уважать его еще больше. Когда я попытался
что-либо возразить госпоже Казарцевой, она сразу поставила меня на место,
прикрепив меня к одной из сотрудниц редакции.
Я не мог слепо соглашаться со всем тем, что средства массовой
информации распространяли на Западе о России, я должен был делать
собственные выводы, никогда не доверяя газетам. Я твердо знал, что матушка
Россия как всегда находится в одной из самых своих тяжелых критических фаз,
и я ей глубоко сочувствовал параллельно со своим интересом к русской
культуре.
Я должен был отдать дань моей молодости, ведь "Мертвые души" Гоголя
по-прежнему волновали меня, а без знания социальной среды невозможно было
понять "Записки из мертвого дома" Достоевского.
Я хотел отправиться в Сибирь, в дикие малодоступные места. Но Москвы
было не миновать. Летать я боялся. Отправиться же самолетом "Аэрофлота" в
Якутск означало проторчать шесть с половиной часов в воздухе в том случае,
если он не наебнется в тайге.
Еще в венском ЛИТЕРАТУРХАУСЕ я нашел телефонный номер одного
московского переводчика, живущего в Вене, и он назвал мне нескольких
литераторов со знаниями в области немецкого языка, с которыми я мог
работать. Я не собирался возвращаться обратно в Европу без победы, подобно
Наполеону или Гитлеру.
Несомненно, имеется культурная связь между русскими и французами, что
подтверждается многими французскими словами в русском языке. Немцы же
продают русским 96-процентный спирт, который художники и литераторы часто
пьют не разбавляя. Алкоголь в таких количествах я прежде никогда нигде не
пил.
Я живу в комнате у пролетарской семьи Трихомонозовых. Отец семейства -
монтер, потомственный коммунист, в квартире две комнаты плюс кухня, ванная и
туалет. "Электроэнергия крайне дешева, а телефонные разговоры внутри города
вообще ничего не стоят", - объясняет мне сын монтера Игорь, после длящегося
часами пиздежа по телефону с его другом Гришей.
Игорь работает учителем рисования в школе и вынужден ходить на пленэр
даже при плохой погоде. Еда у хозяйки Зины хороша, часто она готовит мясо,
иногда домашнюю птицу, и все это на мои 15 баксов, которые я плачу за еду и
жилье в день. Позже я узнаю, что данная сумма - это почти месячный доход
простого рабочего.
Отец Игоря, Анатолий, не пьет 15 дней в месяце и 15 дней пьет. "Большое
количество водки туманит голову!" - отшучивается он от жены. Сегодня я
принес ей немецкий шоколад, который продается в бесчисленных московских
киосках, но который мало кто может себе позволить. Я подарил ей также
дешевые китайские часы из Вены, красивые с розовым браслетом. Я ношу такие
же из того же магазина на Мексикоплац, но только с голубым циферблатом.
В московских универсальных магазинах ("универсальный" звучит как
насмешка) почти нечего купить, сегодня был польский лимонад с ароматом
грейпфрута, произведенный по австрийской лицензии, вчера ситро из Саратова.
Чтобы хоть что-то купить, надо отстоять длинную очередь.
Связь по телефону здесь проблематична, многочисленные автоматы на
стенах домов и в метро испорчены. Улицы находятся частично в