"Эдуард Геворкян. Чужие долги" - читать интересную книгу автора

месяц лопочешь на любом. Да еще вворачивая такие обороты, которых не помнят
и местные. Не используешь - забудется еще быстрее. Если же начал общаться,
то скоро все вбитые в мозги слова и выражения сами собой выскакивают, словно
всю жизнь провел среди местных. Какие-то шутки вылезают, цитатки из книг,
которых не читал... А когда языки накладываются, то есть новый освоил, а
старый еще не забыл, вообще потеха - брякнешь невпопад, а тебе и говорят:
это из Мольера, это из Унамуно, молодец, мальчик, классику знаешь, уместно
цитируешь.
Дело кончилось распределением по очередникам средних разрядов. Я
оказался на юге Испании, прожил несколько лет в Кордобе. Веселая семейка
обеспеченных инвалидов особо меня не тиранила. У них, кстати, я подучил язык
жестов. После землетрясения девяносто второго года начались пиренейские
беспорядки. Семейство Кинтано разорилось. Меня должны были распределить в
новую семью. Но уже в глазах рябило от чехарды родителей, которые менялись,
как на карусели. И я сбежал от юпов по пути в местное отделение "Счастливого
детства". Неожиданно для себя просто взял и вышел из кабины подвески, когда
двери начали закрываться, а сопровождающие пристегнулись. Перешел на
встречную линию, вскочил в первую попавшуюся кабину, проехал немного и еще
раз поменял маршрут. В спокойные времена поймали бы через час, а то и
быстрее. Но в городах все еще пошаливали, регулярные службы неохотно
отвлекались от дел, а выглядел я старше своих лет. И еще удачно стянул
куртку работника коммунального контроля, так что на меня никто не обращал
внимания. Пару раз прикидывался глухонемым.
Добрался до Барселоны, там примкнул к компании русских байкеров. Три
месяца гоняли по европейским городам, язык выучил без всяких программ, жил
не тужил, пока не попал в облаву под Прагой. Мне как раз исполнилось
шестнадцать - сразу чип в плечо, и на общественные работы с принудительной
учебой. Работы непотные, со временем я даже продвинулся в управляющие
среднего звена - такая уютная ямка, в которой трепыхаются молодые
честолюбцы, не прошедшие перинатальных тестов, или вроде меня, не
оправдавшие инвестиционных ожиданий. Лет через двадцать есть шанс выбиться в
статусные разряды, чтобы к старости заработать право на усыновление
дотационно перспективного ребенка, если своего не завел и, конечно, если
твой тебе же по карману. Иначе отберут.
Размеренная жизнь быстро утомила. Хватило трех лет тупой карьеры среди
тупых карьеристов, чтобы во мне начали бродить опасные мысли о поджогах,
взрывах и записи в клуб молодых политиков. И когда на сервисную станцию,
которую я инспектировал на предмет энергосбережения, въехали байкеры, все
прелести ухоженного быта мгновенно поблекли. Пока им меняли батареи, я
подошел к вожаку и спросил, не слышал ли он, где в последний раз видели
Диких охотников? Вожак вытаращился на мой офисный костюмчик, словно увидел
воплощение своих детских кошмаров, помотал головой и позвал кого-то.
Через мгновение моя голова оказалась между могучими сиськами Клавы.
Клавы, с которой руль о руль немало намотал по дорогам и дамбам, распугивая
мирных горожан свистом моторов. У нее была кличка Огнемет, и характер такой
же. После того, как я перевел дыхание от ее объятий, Клава рассказала, что
Охотники разделились на две группы. Одна ушла на север, к Голландскому морю,
по слухам, там начали всплывать дома, есть на что посмотреть. А куда ушла
другая - не знает. Сама отстала из-за аварии, подлечилась и примкнула к
Викингам. Однако здесь становится тесно, ребята хорошие, но скучные, без