"Эдуард Геворкян. Вежливый отказ" - читать интересную книгу автора

го... Потом он хотел удавиться, но сокамерники вовремя успе-
ли вынуть его из петли.
Долго у меня не прописывалась сцена в лагере. В одном ва-
рианте экипаж "Хиуса" устраивает побег, захватывает вертолет
и улетает навстречу утренней заре... Тут меня потянуло бле-
вать: финалец был в духе дешевых американских боевиков со
взрывами казарм и вышек, дракой с хеканьем и поножовщиной, а
также с героическими прыгами и скоками через колючую прово-
локу и финальным объятием боевой подруги.
В другом раскладе Быков расправляется с местным паханом и
держит на зоне масть. Он подбивает зеков на восстание. Охра-
ну, которая всячески глумилась над заключенными, зверски
истребляют (пять страниц подробного смакования) и устраивают
массовый побег. Но идти некуда. На тысячи километров вокруг
тайга и лагеря, дороги под контролем, немногочисленное насе-
ление с удовольствием отлавливает беглых зеков, благо за го-
лову каждого полагается награда. Описание населенного пунк-
та, который кормится тем, что устраивает сначала побеги, а
затем поимку зеков, я дал двумя-тремя штрихами, надеясь
впоследствии развить эту линию, но так и не вернулся к ней.
В конце концов беглецы втихаря рассасываются маленькими
группами по другим лагерям, где харч чуть получше, а верту-
хаи помягче.
Когда я уже прописывал этот ход, то вдруг сообразил, что
такой странный побег действительно имел место в пятидесятых,
и даже вспомнил, кто мне об этом рассказывал. Пользоваться
не своей историей для продолжения не своего произведения -
все-таки перебор! Эту линию я тоже не стал разрабатывать.
В последней версии умелец Быков сооружает из бензопилы
дельтаплан, и они с Юрковским пытаются долететь до реки. Да-
уге между тем умирает от гангрены, обморозив пальцы на лесо-
повале, Крутиков же с отбитыми почками остается на холодных
нарах. Погоня, стрельба, они уползают в глухую тайгу. После
долгих и голодных скитаний выходят к жилью сектантов (хлыс-
тов?), скрывающихся по мере сил от цивилизации. Приживаются,
обзаводятся семьями. Порой в густых сумерках после вечерней
молитвы они сидят на завалинке, тайком курят (порядки здесь
строгие, табачок они выращивают на укромной полянке), смот-
рят, как кисея ночного тумана укутывает подлески. Они почти
ни о чем не говорят. К ним частенько подсаживается увечный
геолог, подобранный сектантами. Ему, одноногому, в одиночку
отсюда не выбраться. Он рассказывает странные истории, как
его с одной ногой носило по временам и странам, забрасывало
в места невозможные, но было ли это наяву или после мухомо-
ров, сказать не мог. Геолог все подбивает их уйти вместе до
реки, а там на плоту... Он не знает, кто его собеседники, но
однажды Юрковский ни с того ни с сего мечтательно рассказы-
вает о том, что сейчас, по его мнению, творится на Венере,
как там лихо идет строительство, разрабатываются рудники,
вовсю разворачивается освоение. Словом, идет текст его пись-