"Эдуард Геворкян. Вежливый отказ" - читать интересную книгу автора

тов. Личность второго пациента остается невыясненной. Да и
Ермакова они не видели, только табличку на стальной двери.
Герой успокаивается, говорит, что теперь им только до города
добраться, а там есть пара надежных адресов... Но отдохнув-
ший библиотекарь перебивает его и произносит монолог о том,
что корреляция "автор-персонаж" не настолько детерминирова-
на, чтобы им, герою и санитарке, можно было расслабиться. По
его словам выходило, что инкарнации подвержены не только так
называемые живые существа, но и выдуманные, литературные
персонажи. Отсюда и "бродячие сюжеты", герои, переходящие из
одного произведения в другое. Вообще-то все эти материи на-
ходятся в ведении историков литературы, отслеживающих, как
тот или иной персонаж при очередном переводе-пересказе-адап-
тации трансформируется в нечто практически неузнаваемо но-
вое. Или наоборот - один и тот же литературный герой остает-
ся неизменным, только его деяния интерпретируются по-разному
в соответствии с духом времени. Вчерашний мерзавец сегодня
оказывается славным парнем, и наоборот.
Далее следовал вяловатый пассаж о том, что литературные
герои, неважно, вымышленные или реально когдато жившие на
самом деле, являются некими вполне в своем роде реальными
сущностями. Вот эти сущности, настаивает библиотекарь, и
есть истинные обитатели нашего Мироздания. Литгерои обладают
литдушами, имеют, как известно любому литературоведу, свой
генезис, свою эволюцию, могут воплощаться, исчезать, снова
возникать. Особо крутые заставляют авторов не только исполь-
зовать их атрибутики, а даже попросту именовать их полным
именем. Отсюда и разгул "сиквелов", всяческих "продолжений",
"проектов" и т. п. Откуда такая прыть у литературных героев,
спрашивает герой? У них же нет плоти и крови. Так ведь вна-
чале было слово, а не тело, отвечает библиотекарь. И эти
сказочки насчет отражения действительности - еще надо как
следует разобраться, кто кого отражает.
Все эти словеса прокладываются рассуждениями о бо-
гах-близнецах, которые, как истинные близнецы, не похожи
друг на друга внешне, да и в своих земных воплощениях появи-
лись в разное время. Что-то говорится о демиургических ас-
пектах творчества, о писателях, которые суть отражение бо-
жественных близнецов либо же пародия на них. Так что, спра-
шивает герой, писатели - это слуги Высшего Разума или Высше-
го Безумия? Библиотекарь отмахивается от него. Процесс любо-
го творчества, наставительно поднимает он палец, предполага-
ет соавторство. Автор + автор. Автор + Бог. Автор + чита-
тель. Можно продолжить, но не стоит. Всегда нужны двое. В
общем, это как зачатие ребенка. Даже если "ребенок" на самом
деле вымышленный.
А писатели, иронизирует герой, они кто: дети или боги? Да
что писатели, распаляется библиотекарь, эти ребята тоже все-
го лишь чьи-то персонажи. Хотя, добавляет он под радостное
хихиканье санитарки, писатели, скорее всего, лишь посредни-