"Эдуард Геворкян. Черный стерх" - читать интересную книгу авторачересчур бодряще. Аршак солидно кивнул и они пошли мыть руки.
К чаю тетя Зина опять подобрела и расщедрилась на банку сгущенки. Сгущенка была холодная, прямо из холодильника. Аршак облизал ложку и спросил про Клару. Мишка хмыкнул, а дядя, скосив глаза, пробормотал что-то про сольфеджио. Тетя каменно молчала. - Она вам привет передавала, - сказал Аршак. - Спасибо, - только и ответил дядя. Тут тетя заговорила и говорила долго. В итоге этого хорошо темперированного клавира дядя пошел спать на нары, а Миша переместился на раскладушку. А когда все заснули, Аршаку приснился сон. СОН Не то сумерки, не то уже ночь, а он будто едет в троллейбусе один и смотрит в окно: тянутся унылые пустыри, темные строения, на горизонте дома, кое-где светятся окна... Троллейбус разворачивается и замедляет ход. На обочине стоит большая машина с пузатой цистерной сзади. Время от времени под ней вспыхивает пламя, тогда у машины видны рабочие с лопатами и отбойными молотками. Кучи земли, разбитые ящики, ведро с мазутом шипит и булькает на ногах. Снова разгорается пламя, и он видит, что ноги у нее все же длинны, но изогнуты, искривлены, суставы задраны выше тела, и несчастная птица еле ковыляет, царапая лапами свежевырытую землю. Она поднимает голову, и он слышит тихий долгий писк. Незнакомое чувство, словно обида пополам с усталостью, наполняет его. Это печаль... Снова кричит птица, неуклюже ворочаясь у края ямы, чей-то голос произносит: "черный стерх", а потом начинается другой сон. Будто он попал в знакомый город - очень похож на Ленинакан своего детства. Летние месяцы он проводил у прабабушки. И вот он опять идет по улицам, мощеным большими каменными плитами, каменные одноэтажные и двухэтажные дома из разноцветного туфа словно приглашают войти в распахнутые большие деревянные резные двери, мостовая мягко и беззвучно стелется под ногами. В лицо дует слабый ветер, вот взметнулось пыльное облако и понеслось навстречу. Он знает, что где-то рядом, неподалеку, дом прабабушки, надо обязательно зайти, и тогда снова можно будет сидеть протяженными вечерами за чаем, прислушиваясь к воспоминаниям прабабки и двоюродных бабок о людях, давно обратившихся в прах, и об историях, в которых фигурировали эти, ставшие прахом. Окно выходит в маленький уютный дворик с кустами крыжовника и старым абрикосовым деревом посередке, у дерева конура, в конуре пес, а на конуре вечно дремлет кот и никто не знает, кто и что ему снится. Аршак уверен, что узенькие кривые улицы сбегают вниз, к морю, это несколько смущает его, он помнит, что моря в тех краях нет и не предвидится, речка пограничная - да, а до моря, может, тысяча |
|
|