"Игорь Гетманский. Звёздный наследник " - читать интересную книгу автора

танцевать. Она затихала у меня в руках под медленную слезоточивую мелодию,
а я был нежен и внимателен, предупредителен и галантен, остроумен и
смешлив.
Я ухаживал за ней так, как по разным идиотским соображениям не
позволял себе делать этого год назад, я снова и снова объяснял ей, что
такое для мужчины любимая женщина, она хохотала и рвалась из моих объятий,
а я не отпускал ее руки из своей и все подливал бренди - ей и себе, себе и
ей - и все дальше и дальше уводил за собой в ту страну беспечного,
бесшабашного и губительного веселья, которую так хорошо знал Дэнни-дурак.
Лотта пила испуганно, как всегда, но ее страх никак не сказывался на
подносимых мною дозах. И поэтому она через некоторое время здорово
захмелела и зачирикала, милая птичка, и закачала каштановой челкой -
озорно, задорно, сексуально. Так, как это могла делать только она.
Функция моей памяти стала дискретной где-то к концу застолья. Я сужу
об этом потому, что совершенно не помню, как я расплачивался с официанткой
и как выходил с Лоттой из бара.
Зато помню тот момент, когда Дэнни-дурак начал полностью завоевывать
инициативу в противостоянии с респектабельным журналистом Рочерсом.
Когда мы вышли из бара, я оставил Лотту отдыхать в кресле посреди
обширного, заставленного пышными незнакомыми растениями холла, а сам по
сложной траектории двинулся к четырехрукому и трехглазому администратору -
взять ключи от номера.
Администратор стоял за разделительным полированным барьером и мерил
меня высокомерным взглядом. И при этом противно цыкал зубом. Я купил у него
газеты, принял из липуче-аморфных лап ключи и уже собрался было вернуться к
Лотте, как что-то задержало меня.
Я снова посмотрел на наглую физиономию инопланетного холуя. Он, холуй,
мне не понравился. Дэнни-дураку - тоже. Я снова облокотился о барьер.
- Послушай, приятель, - сказал я администратору, блуждая строгим
пьяным взглядом по пупырчатому жабьему лицу, - почему с нами здесь никто не
разговаривает?
Безгубый рот с рыбьим прикусом растянулся в деланно-услужливой улыбке:
- Что?
Болван! Я почувствовал, что начинаю заводиться и поэтому
сосредоточился, взял себя в руки и грохнул кулаком по разделительному
барьеру:
- Вещи, предметы! Я имею в виду вот что, приятель: почему с нами не
разговаривают ваши глупые двери, и зеркала, и вот эта твоя стойка молчит,
как будто в рот воды набрала, а?
Бледная жабья рожа озадаченно вытянулась, а потом осуждающе смялась в
гармошку.
- Посмею заметить, сэр, что у этой, как вы пожелали выразиться, стойки
нет рта, - брезгливо заметил холуй.
- Что? - Я позволил себе стать таким же занудой, как и он. - Как это
нет рта, когда она должна разговаривать?
Администратор с брезгливой гримасой снизошел до моей тупости.
- Я хотел сказать, что ваши коллеги решительно воспротивились участию
гостиничного компьютера в общественной жизни журналистского корпуса, мистер
Рочерс, - противно задергала гармошкой вместо лица жаба о шести
конечностях.