"Иоганн Вольфганг Гете. Эгмонт (перевод Н.Ман) " - читать интересную книгу автора

от него таят еще более страшное. Как мне одолеть это зло, не знаю, то ли
жестокой расправой, то ли милосердием. Мало значим мы, сильные мира сего, в
волнах житейского моря. Нам кажется, что мы властвуем над ними, а они
возносят и низвергают нас, подхватывают и несут то в одну, то в другую
сторону.

Входит Макиавелли.

Письма королю уже заготовлены?
М а к и а в е л л и. Через час вы сможете скрепить их своей подписью.
П р а в и т е л ь н и ц а. Отчет изложен достаточно подробно?
М а к и а в е л л и. Подробно и обстоятельно, во вкусе короля. Я говорю
в нем, что все началось с иконоборческого неистовства, вспыхнувшего в
окрестностях Сент-Омера{11}. Далее рассказываю: как обезумевшая толпа с
дубинками, ломами и топорами, с веревками и веревочными лестницами, под
охраной небольшого отряда своих вооруженных приспешников, ворвалась в
часовни, в церкви и монастыри, изгнала верующих, взломала монастырские
ворота, все перевернула вверх дном, сорвала алтари, разбила статуи святых,
попортила иконы - словом, смела, перебила, разнесла в щепы, растоптала все
священное и освященное, что встретилось на ее пути. И еще, как постепенно
множилось число этого сброда, и когда жители Иперна распахнули перед ними
городские ворота, они с невероятной быстротой разграбили собор и сожгли
библиотеку епископа. И дальше: как эта толпа, объятая безумием, двинулась на
Менин, Комин, Фервик, Лилль{11}, нигде не встречая сопротивления, и в единый
миг чуть ли не вся Фландрия была охвачена небывалым мятежом.
П р а в и т е л ь н и ц а. Ах, какая боль пронзает мне сердце, когда
все вновь встает передо мной. И вдобавок страх, - ведь зло может расти и
расти. Что вы думаете об этом, Макиавелли?
М а к и а в е л л и. Прошу прощенья, ваше высочество, но думы мои
безотрадны. Вы всегда были довольны тем, как я служу вам, но редко внимали
моим советам. И в шутку частенько говаривали: "Уж очень далеко заходят твои
мысли, Макиавелли! Тебе бы историю писать: тот, кто действует, обязан печься
о ближайшем будущем". И тем не менее разве я не предсказывал того, что
случилось? Не предвидел этого наперед?
П р а в и т е л ь н и ц а. Я тоже многое предвижу, но ничего не могу
предотвратить.
М а к и а в е л л и. Скажу кратко: новое вероучение подавить
невозможно. Так не трогайте его, отделите прозелитов от исповедующих
истинную веру, пусть строят свои церкви, пусть вольются в
общегосударственный строй, это их свяжет по рукам и ногам, и вы умиротворите
смутьянов. Все иные средства бесполезны, и страна окажется вконец
разоренной.
П р а в и т е л ь н и ц а. Ты разве позабыл, с каким возмущением мой
брат отверг даже самый вопрос, можно ли терпимо отнестись к новому
вероучению? Разве ты не знаешь, что в каждом письме он настойчиво требует от
меня всемерной поддержки истинной веры? И даже слышать не желает о том,
чтобы спокойствие и единение были восстановлены ценою религиозных уступок?
Разве ты забыл, что даже в провинциях он держит шпионов - нам с тобой они
неведомы, - дабы знать, кто склоняется к новой вере. Разве, к вящему нашему
удивлению, не назвал он имена тех из наших приближенных, что втайне