"Геннадий Иосифович Геродник. Моя фронтовая лыжня " - читать интересную книгу автора

рискованно-неустойчивом положении и при резком торможении поезда могли
сорваться со своих мест. Часть заводского имущества, детали машин и
металлические заготовки, лежала на платформах навалом и россыпью. Двое
суток мы крепко поработали, прежде чем отправиться в далекий путь.
Переставляли, перекантовывали, прикрепляли веревками и проволокой.
Сколачивали новые ящики и загружали их наиболее ценными деталями.
Во время частых остановок в пути нас осаждали сотни беженцев.
Сдерживать их напор было сложнее, чем передвигать с места на место
многотонные станки и контейнеры. Очень скоро начальник эшелона своей
властью разрешил нам в ограниченном количестве принимать попутчиков, хотя
это и противоречило полученным в Брянске инструкциям. Все мало-мальски
свободные места между станками и ящиками заняли женщины и дети. Каждая из
платформ напоминала цыганский табор, на трансмиссиях развевались сохнущие
пеленки...
На узловой станции Грязи в Воронежской области нагнали эшелон с
эвакуированными, среди них оказалось много семей работников того самого
завода, оборудование которого мы сопровождали. Заводское начальство
произвело пересортировку: всех, имеющих отношение к заводу, собрало вместе,
а случайным попутчикам предложило перейти из нашего эшелона в соседний. В
числе посторонних оказались и десять человек из могилевской команды. Завод
перебазировался в глубинный сибирский городок, и везти туда имело смысл
только тех, кто будет там работать.
Наш новый эшелон со станции Грязи повернул на юго-восток, и через
сутки всех беженцев выгрузили в Березовском районе Сталинградской области.
Мы, могилевчане, попали на хутор Кудиновский, в колхоз "Стена коммунаров",
и с ходу включились в уборку урожая.
В колхозе я проработал около месяца. Научился запрягать волов и лихо
понукать их: цоб-цобе! Приходилось работать даже на верблюдах. Был
возчиком, грузчиком, работал на молотилке, убирал подсолнух и горчицу,
неделю пробыл на полевом стане в десяти километрах от Кудиновки...
Лишь только я очутился в колхозе, сразу же написал жене по трем
условленным между нами адресам - в Ленинград, Москву и Ульяновск. Наша
дальновидная механика сработала безотказно. Хоть в одном случае мы
оказались предусмотрительными! В ответ на мой запрос Центральный московский
почтамт переслал мне письмо Аси. Она писала, что ее госпиталь, приняв в
прифронтовой зоне раненых, перебазировался на Урал. Точнее - в Свердловскую
область. В том же письме был официальный вызов на мое имя.
В то время приписанным к определенному месту беженцам, впрочем, как и
всем остальным гражданам, разъезжать без особых надобностей не разрешалось.
Но если эвакуированный заявлял, что дальняя поездка необходима для
воссоединения семьи, ему шли навстречу. Так что из колхоза и Березовского
района меня отпустили без особых проволочек. Получил я проездные документы,
в которых именовался не беженцем, а переселенцем, выдали мне отличную
характеристику о работе в колхозе и сухой паек на семь суток. Полевая
бригада устроила мне теплые проводы. Распрощался я со своими
спутниками-могилевчанами и колхозниками, с волами и верблюдами - и напрямик
по степи зашагал к ближайшей станции.

Призван в Невьянске
Крутится жизнь кинолентой.