"Игорь Гергенредер. Тень и источник (Повесть)" - читать интересную книгу автора

звонка Леониду? Выяснится - и камень с плеч. До чего же станет легко!..
Постучавшись, он вошёл в комнату, где увидел сотрудницу средних лет. Она
сверилась с записью и сказала:
- Подождите.
Волнуясь, он спросил:
- А... по какому вопросу?
- Этого я не знаю, вам скажут, - ответила она отстранённо.
Дверь открылась, вошедший держал в руке чёрную папку искусственной кожи.
Поздоровавшись кивком с женщиной, повернулся к студенту:
- Слотов Вячеслав?
Тот уже встал со стула. Мужчина с ног до головы смерил его взглядом: - Нам
надо побеседовать. - И, приоткрыв дверь, указал в коридор. Сотрудница отдела
кадров вышла тоже, отперла соседнюю комнату и ретировалась.
Человек с папкой пропустил студента вперёд. У стены стояли шкафы, в каких
хранят бумаги, на оставшемся малом пространстве помещались стулья и стол.
Мужчина расположился за ним, пригласил Слотова сесть напротив, но не
вплотную к столу - в метре от края. Вячеслава снедала такая тревога, что он
ни о чём не мог думать; потом не удалось вспомнить, какого цвета галстук был
на человеке. Тот извлёк из внутреннего кармана пиджака книжицу, раскрыв,
показал и спрятал. Слотов не прочёл ничего.
- Вы из... - начал и смолк.
- Из Комитета Государственной Безопасности, - раздельно произнёс мужчина.
Слотов ощутил, что бессилен слово сказать. Чёрная папка лежала на столе.
Потупив глаза, Вячеслав не мог заставить себя поднять их. Работник КГБ
произнёс:
- Знаете, конечно, почему мы встретились?
Он мотнул головой.
- Не знаете за собой никакой вины? Честно? - насмешливо сказал гэбэшник.
Слотов сидел онемев. Человек из КГБ раскрыл папку и, наклонив её к себе
так, чтобы студент не видел бумагу, поведал:
- Люди обеспокоены тем, как вы настроены. К нам поступают сигналы. Так, в
редакции газеты вы высказались против принципа идейности и заявили, что
советская литература создаётся по указке партии...
"Кто?" - встряхнуло его. Прорвались слова: было не так! Принялся уверять:
он не делал и попытки возразить против идейности! Сказал только, что Ленин
написал свою работу в определённый период и она отразила его особенности...
Человек с папкой произнёс:
- Да. И сказали вы это для того, чтобы заявить, что советская литература
несвободна. О партийной указке говорили?
- Не помню, - ответил он виновато-жалобно. - Но что вам приврали, это
точно! Всегда можно подать не в том свете - вам так и подали.
- Вы уверены? - едко сказал гэбэшник, держа перед собой папку. - Мы к этому
ещё вернёмся... Вот другое о вас. Был разговор о выселении во время войны
отдельных народов, о том, что решением партии они были возвращены. Вы
заявили: то, что не дали вернуться крымским татарам и поволжским немцам,
доказывает неискренность политики партии, с деспотизмом порвано не было.
Моментально вспомнилось: он на голоса заглянул в отдел культуры. Заведующий
Мигулин пил чай и читал машинописный текст, Раль, Куличов и человек,
незнакомый Слотову, - видимо, внештатник - слушали внештатника Бутейко. Тот
провёл отпуск в Крыму, принёс путевые заметки. Ему захотелось сказать, чего