"Игорь Гергенредер. Тонкость мысли" - читать интересную книгу авторарыжий, чтобы от них отличаться. Примет и он страданья из моих рук. Поеду с
ним в Гагру, и там, вдали от родного Урала, его будет проедать крыса. Бандиты окружат Пинского, поплывут с ним вроде кататься по морю на лодке. Возьмут с собой маленькое железное ведерко - в таких дети носят воду на клумбы. В ведерке будет сидеть крыса. Пинского в лодке свяжут, догола разденут. Ведерко с крысой откроют и к пояснице к его прижмут. Крыса, ища выход, станет вгрызаться в живую дрожащую поясницу человека... В ходе мучений Пинской, мол, откроет все тайники и секреты. Но от кончины не уклонится - качаясь в лодке на теплых волнах курорта. Разве что исхитрится умолить Бородастого - тот сжалится и утопит его, не до конца проеденного крысой. - Ну как, Константин Павлович, - спрашивает Варежка, - холодно стало душе? - О чем разговор? - отвечает Пинской. - Согреем на юге и тело, и душу. - Так вы... как бы сказать не обидеть... не хотите смыться? - Не хочу, Варежка! И пойду на затейные игралки - позвал меня Бородастый. С этими словами Пинской наградил Варежку бабками и обещал, что ни под каким видом его не подставит. Отправился по приглашению Бородастого. В переулке, который выходит на макаронную фабрику и выглядит очень провинциально, стоит пригожий домик с палисадником. За высоким забором, за крепкими ставнями в этом домике сходилась братва. Сюда и шел Пинской. Петр Бородастый сидел на цветастых пуховых подушках: они горкой положены на пол. Дядя внушительных размеров, толстозадый, с толстыми ногами и руками. Подбородок по-страшному выперт - напоминает колун: дубовые чурбаны старательно выбрит. От этого его карточка еще противнее. Пасть - словно бритвой по коже полоснули: губ нет. Скулы торчат, нос куцый. А гляделки такие, что после них глаза гадюки покажутся приятными. Бандит провел ладонью по своему рту и Пинскому: - Кого я вижу? Какая радость! - протягивает потную руку. Гость пожал с культурным видом. У окна занавешенного - стол, за ним сидят воры. Другие развалились на полу на ватных одеялах. Варежка виден среди них. Бородастый говорит Пинскому: - Завтра утром я тоже качу в Гагру. Погляжу, как отдыхает самый образованный из подпольных советских миллионеров. На эти слова банда взгоготнула, как на что-то остроумное. - А сегодня, - говорит главарь, - я даже не обижусь, г-хи, г-хи, если ты обыграешь меня в затейные игралки. Ты их придумал - мы их любим и тебя любим. Теперь смех раздался не столь громко, но зато с вкрадчивым сипеньем. Пинской улыбнулся - воспитанный, щегольски одетый мужчина. Выпил с бандой старки чисто янтарной яркости, запил лимонадом, закусывает. А Бородастый уставил на него лютые гляделки помойного цвета, тянет из стакана коньяк и говорит мечтательно: - Я вижу перрон в лучах рассвета, проводник поднимает флажок не флажок... эту свою палочку обмотанную, не знаю, как ее зовут... - Х...! - подсказал глупый вор по кличке Ревун и заржал очень довольный. |
|
|