"Игорь Гергенредер. Дайте руку королю" - читать интересную книгу автора

Перед глазами - белый потолок. Днём он высокий, а когда становится ниже и
всё больше темнеет по краям, значит - наступает вечер. Скрип лежит через
две койки от окна. Но если напрячься и сместить голову вправо, то можно
увидеть немножко неба. Иногда там виден кусочек облака. Представляешь, что
это - часть холма. За ним притаились разбойники. Поджидают путников. Те
приближаются по голой унылой равнине... Вот бы путником оказалась сестра
Надя! Или Бах-Бах! Или Сашка-король! А у разбойников - огромные острые
ножи, здоровенные дубины. Косматые-прекосматые бороды. Как выскочат из-
за холма! "Ха-ха-ха! Стра-а-шно?" И по башке дубиной. Или ножом чик - и
покатилась голова как мячик. "Ну-ка, теперь поори!"



* * *



На кровати слева лежит Киря в своей гипсовой люльке. Если собраться с
силами, то удаётся сквозь стиснутые зубы немного поговорить. Иногда Киря
что-нибудь тихо рассказывает. Например, откуда Сашка узнал, что он назвал

его полным гадом? От Глобуса. Тот - главный сыщик его величества. Родители
присылают Глобусу конфеты, а он подкупает ими мальчишек: а ну, кто плохое
сказал о короле?
Кирю выдал Коклета - его койка слева через одну. Сейчас его нет. Наверно,
он с другими ходячими в уборной: писают - кто дальше? Или щелчками
запускают в оконное стекло катышки пластилина.
Вот мальчишки вернулись. Коклета, опираясь на костыль, скачет на правой
ноге. Левая висит как плеть.
- Га-а! Ка-ак я с-ссыканул! Дальше Валадика! - с выражением счастья
вытирает ладонью слюнявый рот, высмаркивается на пол.
- Владика! Дубина... - поправил Владик.
Коклета не обиделся. Падает спиной на кровать. Больную ногу - тоненькую,
босую - подвернул к лицу, будто тряпочную, стал грызть отросшие
старчески-сморщенные жёлтые ногти.
Когда он в первый раз съел больничную котлету - гадкую котлету из хлебного
мякиша, лука и доли дрянного фарша - то восхищённо воскликнул:
- Вкуснота-а-а!
Узнав, как называется кушанье, сказал:
- Ага! Я не видал, однако слыхал: коклета!
Его фамилия Французов. Он из Можайского района, из деревни. Она сгорела
осенью сорок первого. Но и через тринадцать лет после войны
полдеревни всё ещё живёт в землянках. И это - в шестидесяти километрах от
Москвы! Коклета Французов рассказал: его родители оплетают изнутри стены,
потолок землянки прутьями ивы и мажут речным илом.
В девять лет он не знал, что такое извёстка. Глядя на потолок палаты,
говорил с интересом:
- Эк-ка, ил-то белый, а?!
В институт попал благодаря какой-то случайности. Здесь всё ему нравится
невыразимо.