"Игорь Гергенредер. Стожок на поляне ("Комбинации против Хода Истории", #6) (про гражд.войну)" - читать интересную книгу автора

кирпичной трубой. В вольной траве чуть заметны тропки; вьётся одна к
баньке, что под рябинами прячется, за краем лужка. А от баньки тропа -
к роднику, не видному за репейником, крапивой, снежноягодником. Журчит
вода, сливается студёная в просторную барку, врытую глубоко в землю.
Откинулась дверь баньки: девица, в чём мать родила, ядрёная, во всей
созревшей женской красе, бегом к роднику. Вдруг пригнулась, ладони - к
низу живота.
- Отвернись, папа!
Оглянулся на лес: не глядишь, лось-молодец? Не притаился за ветвями сатир,
беспокойно подёргивая рожками? Ветерок пахнул, шелохнув листву. Никак арфа
лесная зазвенела? И как бы голос послышался, с козлиным схожий, исходящий
сладострастием:

Прелестнее вакханки не сыскать...

Рыже-белая кошка мелькнула в траве, подбираясь к плетню с трясогузками,
синицами. Жирный кот спит на тесовой крыше баньки. Из трубы - дымок
пахучий: берёза горит.
- Ой, как в прорубь нырнула! - плеск ключевой воды. - Ты что не уплыл,
папа?
- Ещё уплыву.
- На "Коммунаре"? Теперь долго ждать.
Недолго... О ногу трётся котёнок. Вот и второй, третий. Самого любимого
посадил на плечо. Шорох по траве - закрылась банька.



Потянул на себя тяжёлую, посаженную внаклон, под острым углом,
дверь-крышку. Сошёл в землянку по ступенькам из плотно пригнанных один к
одному дубовых кругляков; стены, пол, потолок - из твердейших досок от
разобранных волжских барок. Русская печка; под самым потолком, во всю
длину стен - щели, застеклённые осколками, слепленными смолой.
И невдомёк никому, что осколки - полоски цельнолитого стекла: из тех, что
когда-то сияли, зеркальные, в окнах дворянских собраний.
Стол выскобленный, полати, лавка; два чурбана вместо табуреток; станок с
точилом, кадка с квасом, ковшик плавает; в углу - ушат деревянный. Стены
обвешаны охапками полыни, пучками иван-чая.
Рогнеда вошла; полотняная рубашка до пят. Тщательно промытые рыжие волосы
гладко расчёсаны, до бёдер длиной. Оранжевые умные глаза, носик
вздёрнутый, в веснушках едва заметных; рот великоват - как красен!
Сбережённое от солнца личико после баньки румяно.
- В деревне слыхала: кто в макушку лета парится часто, тому вся жизнь -
лето! - рассмеялась, скользнула к зеркальцу, вмазанному в белёную глину
печки. - В такую жару какая-то липкая ходишь, а попаришься - ласточкой
себя чувствуешь, папа! Порхать хочется!
Лёг на лавку, заложив ладони под затылок с косицей.
- Поешь, папа?
- Спроворь, милая. Как купчики говаривали.
Хохотнула.
Откуда тебе знать, что за купчики были?.. Не об одних барышах толковали за