"Игорь Гергенредер. Птенчики в окопах ("Комбинации против Хода Истории", #5) (про гражд.войну)" - читать интересную книгу автора

Миг - и мы вновь кинемся друг на друга. Но властный голос Паштанова
впечатывает:
- Больше разнимать не буду - пачкаться! Есть суд чести! Не доросли до
него? Не понимаю, что вам вообще делать в армии.
Подавленно молчим. Эшелон прошёл первую от города станцию Мёртвые Соли. За
окном, обросшим инеем, по-прежнему - темнота. В вагоне топится печка, но
всё равно холодно. Эх, почему сейчас не лето? Насколько легче было бы
воевать! Со мной заговаривает Осокин:
- Слышь, Лёня, я всё вспоминаю - ох, и смешно! Помнишь, как Пьер Безухов
после Бородинского сражения мыслит, ищет истину - сопрягать, мол, надо,
сопрягать. А оказывается, это он сквозь сон слышит возчиков: "Запрягать!"
Петя хохочет, я улыбаюсь: в самом деле, комично. Когда я читал это место в
"Войне и мире", тоже смеялся.
- Или возьми, когда Пьера Безухова как поджигателя привели к маршалу Даву,
а тот говорит: "Я знаю этого человека!" Лопнуть же можно...
- Ну, - возражаю, - вот тут уж ничего смешного нет.
- Что ты, Лёнька? - в Петиных красивых коровьих глазах - и недоумение, и
жалость. - Ведь Даву видит Безухова в первый раз, не может его знать! Он
играет, представляется - понимаешь? Погляди, какой иронизм! - Осокин
изображает мрачного Даву. У него выходит очень смешно. Хохочу.
- Да у Толстого всё - смех! - убеждённо и радостно восклицает Петя. - И
что Пьер проводит время, размышляя о квадрате. И что Платон Каратаев не
угодлив, а, хи-хи, ла-а-сков с французами. И то, как наши братишки якобы
пустили к костру Рамбаля и его денщика: они, мол, тоже люди, ха-ха-ха!
- Пустят они нас к костру, - угрюмо замечает Джек Потрошитель.



* * *



На станции Донгузской мы было вышли из вагонов, но оказалось: здесь займут
оборону основные силы, а наш батальон и казачья полусотня выдвигаются
дальше.
Состав сторожко ползёт вперёд; сидим в вагоне, засунув руки в карманы
шинелей. Воображаю карту, на ней - линию железной дороги, по которой
навстречу друг другу движутся две стрелы. Вот-вот будет точка, где они
сойдутся.
- А я Толстого тоже читал! - вдруг сообщает Саша Цветков. - Между прочим,
с карандашиком.
- А? - Осокин озадачен.
Саша говорит проникновенно, словно стремясь донести до нас задушевное:
- Помните, Пьера Безухова зовут солдаты поесть кавардачку? Написано:
сварили сало, набросали сухарей. А у нас в ресторане, - он держит перед
лицом руку с поднятым указательным пальцем, - кавардак готовится ой не
так! Тушится мясо с картофелем, горохом, луком...
- М-мм, опять про харчи! - раздражается Джек Потрошитель.
Цветков смущённо умолк.
- Знаете, кто Сашка? - восклицает, смеясь, Осокин. - Господин Штольц из