"Игорь Гергенредер. Птенчики в окопах ("Комбинации против Хода Истории", #5) (про гражд.войну)" - читать интересную книгу автора

* * *



Прибегаю к школе прапорщиков, где наш штаб полка. Во дворе курят человек
десять добровольцев, поёживаются на морозе. Другие несутся мимо них в
здание. Звонко скрипит утоптанный промёрзший снег. Я тоже спешу в школу, в
столовую. Увы, варевом тут не пахнет.
- Лёня, ботинки стырили? - встревоженно восклицает Юра Зверянский, глядит
на мои валенки. Машу на него рукой, объясняю, в чём дело.
- Посмотрим... - мрачно говорит он насчёт предложения моего квартирного
хозяина. - Если не захочет возвращать, я приду!
Юра на год старше меня: ему семнадцать. Сын врача. Давно прославлен в
гимназии страстью к самодельным адским машинам. Одна из них взорвалась у
него в руках: лицо осталось обезображенным. Вместо левой брови - шрам;
шрамы на щеках, на подбородке. Когда Юра сердится, лицо кажется злодейским
- за это его прозвали Джеком Потрошителем. Прозвище Юре нравится. А вообще
он очень гордый, обидчивый.
К нам подходит Петя Осокин, он учился в одном классе с Юрой. Сын
небогатого помещика. У Пети большие, прямо-таки коровьи глаза, а в профиль
похож на грача. Он - пылкий любитель литературы, причём, увлекается
Гоголем, Толстым и всей русской классикой. Это странно. Многие из нас
любят читать, но мы жадно читаем Эжена Сю, Хаггарда, Буссенара. Стрельба,
приключения - что в книгах может быть интереснее этого? Для Осокина же
страшно интересна какая-нибудь фраза из Гоголя. Когда, например, Чичиков
торгуется с Собакевичем и Собакевич сообщает, что сейчас скажет Чичикову
одно приятное слово. И говорит: "Хотите угол?"
- Хо-хо-хо! - Осокина душит смех. Петя вновь и вновь пересказывает сцену:
- Представляете, Собакевич дерёт за мёртвую душу "угол" - двадцать пять
рублей! И это для Чичикова - приятное слово, ха-ха-ха!
Пете возражают: ну и чего, дескать, особенного? Показано, что Собакевич -
жадный, вот и всё.
- Не всё! - Осокин мотает головой. - Ты только почувствуй, как ввёрнуто!
Какой иронизм. - И заговорщицки повторяет: - Хотите угол?
Сейчас Осокин, кивнув на меня, говорит Джеку Потрошителю:
- Лёнька - прямо Ноздрёв! Проиграл ботинки, спёр у истопника валенки...
- Будет тебе, Николай Васильевич, - говорю я. - Лучше скажи, чего нас
взбулгачили?
Осокин окликает сызранского реалиста Селезнёва, в эту минуту вбежавшего в
столовую:
- Что-нибудь знаешь, Селезень?
Тот повернулся к нам, лицо розовое с мороза, на ресницах иней. С
выражением бесшабашности выкрикивает:
- Оренбург прос...ем! Красные лупанули с юга, взяли Соль-Илецк. Нас
бросают им навстречу.
- Врёшь? - Джек Потрошитель обхватил сызранца за плечи, глаза так и

пыхнули.
Селезнёв клянётся, что не врёт. Мы трое тискаем его, хлопаем по спине, по
шее. Нас обуял азарт. Бои, в которых мы до сих пор участвовали, кажутся