"Сергей Герасимов. Бабочка и мышь" - читать интересную книгу автора

надзором. Положи ножницы.
На всякий случай он сделал шаг назад.
- Смотри, - сказала Алиса и повернула ладонь вертикально. Ножницы
прилипли к ладони.
- Это фокус? - спросил доктор Кунц, испугавшись еще сильнее, словно
невероятное подтвердило угрозу.
- Мое тело может притягивать металл. Мертвое тянется к мертвому. Я
заметила это вчера.
- Очень интересно. Давайте выпьем успокоительного.
- Нет, только шампанского. Разве я тебе не нравлюсь?
- Сто, - сказал доктор Кунц.
- Что "сто"? - не поняла Алиса.
- Сто долларов и эту ночь мы проведем вместе. Я ведь все-таки рискую,
вы должны понимать.
- А вдруг я тебя убью, да?
- Нет. А вдруг меня выгонят с работы?


* * *

"Мне будет стыдно на том свете", - сказала Алиса. Со вчерашнего дня она
была уверена, что тот свет на самом деле существует. Вчера она попробовала
покончить с собой. Есть много способов уйти из жизни для того, кто уверен,
для того, кто имеет силу. Наивные полицейские отбирают у заключенных
подтяжки и шнурки. Но не обязательно ведь вешаться. Ведь можно, например,
тихонько откусить себе язык и глотать кровь, пока не станет слишком поздно.
Можно сделать еще проще - просто прекратить дышать. Запретить себе вдох. Тут
нужна лишь сила воли, такая сила, которая умирает последней. Упрямая сила и
немножечко злая.
Алиса легла на диван и последний раз вдохнула безвкусный воздух. Не
быть или не быть? - вот как стоит вопрос. Такой вопрос не снился датским
принцам, всем вместе взятым. Глаза все еще цеплялись за этот мир: они
бегали, выхватывая детали потолка, обоев, люстры, обходя круг света на
потолке. Под карнизом обрывок гирлянды, оставшейся с Рождества - с
праздника, уютного, как материнская утроба. Пришлось глаза закрыть, хотя
веки сопротивлялись, вздрагивали. Трудно было только первую минуту,
примерно. Потом желание вдохнуть отступило. Осталась лишь тяжесть в груди и
ясность мысли, холодная, как солнце, распластанное над снегами. Еще минуту
ничего не происходило. Потом она снова открыла глаза и встала. Встала - и
обернулась на себя, все еще лежащую на диване. Ее тело осталось валяться
плашмя, как мертвое. Впрочем, оно и было мертвым. Лишь пальцы на ногах
зачем-то шевелились. Последние рефлексы плоти, которая еще не стала
веществом.
Вот я и умерла, подумала она. А ведь совсем не страшно. И совсем не
обязательно куда-то лететь. Все так просто. Ничего не жаль. Впервые ничего
не жаль. Как долго это продлится?
Она посмотрела на часы. Секундная стрелка перестала прыгать.
Говорят, часы останавливаются, когда человек умирает. А что зеркала?
Она нашла зеркальце, но не увидела в нем себя. Я так и думала. Но должно
ведь быть что-то еще, что-нибудь особенное. Часы и зеркала это слишком