"Сергей Герасимов. Натюрморт" - читать интересную книгу автора

Она зашла в комнату Гриши. Гриша лежал на кровати, в трусах и майке.
Рядом с кроватью лежали два толстых словаря, один на другом; волнистый
попугайчик радостно крикнул, слетел к ней на плечо и поцеловал в нос.
Попугайчика тоже звали Гришей и он был влюблен в зеркало: трогательно
ухаживал сам за собой, пробовал кормить собственное отражение и щипать его
за перышки. Когда попугайчику Грише нашли попугайчика Свету, он Свету
прогнал, с заметной яростью, и еще долго летал обиженный - разве не
известно, что попугайчики однолюбы?
- Привет, Гриша, - сказала она, - я пока здесь посижу и успокоюсь,
ладно?
Гриша поискал было брюки.
- Да ладно, не старайся, я на тебя не смотрю.
Она села на самый краешек кровати и Гриша подумал, а не поприставать ли
ему, но так и не решился - слишком уж далеко она села.
- Да пошел ты .......! - вдруг выругалась она как-то очень вяло и почти
вальяжно; ощущался большой опыт в подборе слов. Человек Гриша почувствовал
легкий трепет и подумал, что еще молод приставать к зрелым женщинам - и при
этом сравнил себя с малосольным огурцом; сравнение казалось вдвойне верным
из-за пупырышек на лице. Попугай Гриша только наклонил голову, пробуя
запомнить фразу.
- А знаешь, Гриша, мы с ним договорились никогда не встречаться и не
разговаривать, если встретимся случайно. Это значит, что мы даже не
поздороваемся, понятно?
- Понятно, - сказал Гриша, - мне заниматься надо.
Она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Дверь оказалась бубновой
шестеркой. Вышла во дворик, увидела еще не убредшую группу: ершик с пустой
бутылочкой, два лимончика, уже пожелтевших от яркого солнца, и таранка,
любознательно глядящая большими пустыми глазами. Дунул ветер и карточный
домик рассыпался у нее за спиной.

Они встретились еще раз, случайно, на перекрестке большого города. Была
ранняя весна, лило с неба, чуть-чуть. Трепетали лужи и реки, предчувствуя
весну. Мелкие лужи в асфальтовых дырах напоминали формой тазовые кости
гигантопитека. Брызгались машины, стреляла паром труба неизвестного
предназначения и два милиционера обдумывали, как мимо трубы проскочить, не
подмочив милицейской чести и достоинства - формы, то есть. Было градусов на
семь выше нуля. Она была в плащевой куртке и очень беременна - именно это
слово "очень" и мелькнуло в голове Александра Яковлевича; он опустил голову
и не поздоровался. Она заметила, что на любимом лице стало больше морщин,
что борода наполовину поседела, справа сильнее; что плечи ушли вперед и
вниз, и рост будто стал меньше; заметила, что он стал жалок и стар: так
стареют от непосильного труда, или горя, которое длится, или от непрестанной
тревоги о том, кого любишь; заметила, что он ее заметил, и вспомнила запах
лета, услышала тихое море на закате, и была благодарна за то, что он не
поздоровался с ней.