"Сергей Герасимов. Часть той силы (Фантастический роман)" - читать интересную книгу автора

17. Вернуться до заката...

Вернуться до заката не составляло труда. Дорога была легкой и удобной,
никаких приключений не ожидалось, и все же Ложкин спешил: дед не зря
предупреждал об опасности ночи.
Первые странности начались тогда, когда Ложкин подошел к реке. На воде
сидели утки, неподвижные, словно вырезанные из раскрашенного пенопласта.
Поверхность воды рябила, но утки оставались на месте. Ложкин поднялся на
мост и пригляделся к птицам внимательнее. Одна из уток была мертва, ее
голова свесилась набок. Полуоткрытый клюв, мутные глаза.
Это представление было поставлено невидимым режиссером лично для
Ложкина. Двадцать пять лет назад, проходя по этому мосту, он, бросил камень
в стаю уток, и случайно убил одну: камень попал прямо в голову бедной птице.
Ложкин никому и никогда не рассказывал о мертвой утке. Но вот, оказывается,
время остановилось, и миг прождал четверть века, пока Ложкин удосужится
взглянуть на него еще раз.
У него вдруг закружилась голова. Дело было не в глупых утках, и не в
замершем мгновении: он услышал странный зов. Он обернулся и увидел небо,
полыхающее над холмом. Небо горело сверхъестественным костром цвета. Небо
звало его к себе, даже не небо, а сам цвет, невероятный цвет, божественный
цвет, более чистый и яркий, чем само представление о чистоте и яркости.
Он взбежал на холм и остановился над меловым обрывом. Цвет был везде;
цвет был вверху, внизу, вокруг него и внутри него. Ярче всего сияло вечернее
небо и даль за рекой. Вдали цвет просто плыл, подобно тягучей жидкости,
сквозь его ослепительное сияние на самом краю видимости медленно двигались
какие-то крупные животные, напоминающие жирафов. Но это было не все: цвет
усиливался. Это казалось невозможным, но с каждой секундой цвет становился
все ярче. Ложкин увяз в нем, как муха в патоке. Кто-то другой внутри него
видел, что время ускорило свой бег, и солнце слишком быстро стало опускаться
к горизонту. Солнце все ускорялось, а сияние все усиливалось, оставаясь в то
же время невыразимо приятным для глаз.
Собрав всю свою волю, точнее, тот блеклый пепел, который от нее
остался, Ложкин поднял руку и посмотрел на часы. Циферблат его отрезвил:
оказывается, уже сорок минут он простоял неподвижно на вершине холма над
обрывом. Лишние сорок минут. А еще через сорок минут солнце сядет, и в этом
мире начнется страшная ночь.
Он закрыл глаза, но сияние проникало даже через сомкнутые веки. Тогда
он приложил к глазам ладони. Сразу же стало легче. Он повернулся, отсчитал
сто шагов по склону, к счастью, не споткнувшись, затем бросился бежать.
Его длинная тень мелькала впереди, пока не исчезла, скрытая огромной
тенью мелового холма. Он пробежал по мосту, грохоча по тонким доскам. Утки
уже исчезли. Но когда он приблизился к лесу, поднялся встречный ветер. Ветер
становился все сильнее и, даже когда дорога поворачивала, он все равно
оставался встречным, поворачивая вместе с дорогой.
Вскоре ветер стал таким сильным, что бежать было просто невозможно.
Ложкин остановился, и ветер остановился вместе с ним.
До захода солнца оставалось еще семнадцать минут. Очень хотелось пить,
и рядом был колодец. Это означало бы задержку в пять или шесть минут. Нет.
Он снова бросился вперед, но мгновенный порыв ветра, плотного, как
огромная подушка, сбил его с ног. Ложкин обернулся и увидел, что ветер смел